Элин вытирает ладони о брюки и пробует снова. На этот раз она попадает прямо по центру замка, и он с громким треском ломается.

Элин поддевает край дверцы пальцем, и та распахивается.

Элин отскакивает.

Шкаф пуст, не считая одного предмета – маски.

Той самой черной резиновой маски, которая отбрасывала на них зловещую тень все последние дни. Когда она не натянута на лицо, то лежит бесформенной кучей.

Элин неподвижно смотрит на нее. В голове крутятся шестеренки.

Теперь сомнений нет. Это та же маска, что была на Адель и Лоре. И на Марго.

За всем этим стоит Лукас.

Сесиль встает рядом:

– Это было внутри?

– Да, – отвечает Элин, рассматривая детали – тонкие трещинки на резине, широкую трубку, соединяющую нос и рот.

Она крутит маску в ладони, и в голове начинает обретать контуры мысль, но распадается и исчезает, прежде чем Элин успевает за нее ухватиться.

Сесиль наклоняется рядом с ней.

– Понимаю, как это выглядит, но все равно какая-то бессмыслица, – бормочет она, одно слово наскакивает на другое. – Зачем устраивать подобный кошмар в отеле, который он так долго строил? Он же знает, что отель этого не переживет. – Она протягивает руку и касается маски. – Это какая-то ошибка. Недоразумение.

У Элин сосет под ложечкой. Сесиль готова отдать все на свете, лишь бы отмести единственное разумное объяснение. Даже сейчас она защищает Лукаса.

Но Элин ее не винит, она понимает. Ведь именно это делал ради нее Айзек все прошедшие годы. Держал правду в тайне. Защищал.

– Сесиль, я…

– Посмотрю другие полки, – прерывает ее Сесиль, беря в руки пресс-папье. – Не сомневаюсь, что у него полно всяких таких штуковин. Артефактов из санатория. – Она обводит жестом комнату. – Посмотрите на стены, на картины. Он интересовался историей этого места, вот и все. Ничего более.

– Сесиль, я знаю, как это тяжело, но…

Элин не успевает закончить предложение. Сесиль разжимает ладони, пресс-папье выскальзывает из них и с глухим стуком падает на пол.