— Дядя составил план по просьбе своего старого приятеля Хидэки, отца Соитиро. Вот такая предыстория. На найденной кассете был записан мой голос. Тот самый голос, которым озвучивали угрозы. Я и Соитиро-сан являемся и жертвами и родственниками преступников.

Хозяин ресторана стоял, плотно сжав губы. Сидевший по соседству Акуцу ткнул пальцем под стойку.

— Думаю, там, на нижней полке, в шкафу для продовольствия, у вас стоит магнитофон.

— Ну… Ну да, стоит.

— Кассету на нём можно послушать?

— Ну, можно.

Тосия вспомнил звуки песни, которые они услышали перед тем, как войти. Вот почему Акуцу всё рассматривал стойку, пока хозяин готовил им еду. Журналист вопросительно посмотрел на Тосию, и тот кивнул, давая своё согласие. Акуцу достал из рабочей сумки пакет с кассетой.

— Это кассета, отыскавшаяся в доме господина Сонэ.

Хозяин вставил кассету в магнитофон, стоящий внизу полки, и нажал кнопку воспроизведения.

Раздался щелчок, и на заднем плане послышался шум. Начался разговор между отцом и хозяйкой бара. Потом запись на секунду прервалась, и послышался детский голосок, его голос, поющий песню:

— «Я, я засмеюсь…»

Хозяин прикрыл глаза и произнёс: «Это Кадзами Синго». Незамысловатое, трогательное исполнение. Когда оно закончилось, звуки аплодисментов и бубна стали громче, потом запись снова прервалась. В наступившей тишине два человека, слушавшие кассету впервые, превратились в слух. Опять послышался неприятный треск.

— «Авто-бусная оста-новка, Дзё-нангу, ска-мейка…»

Будто убедившись, что это тог же самый голос, Акуцу и хозяин забегаловки, не сговариваясь, испустили вздох.

— «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади».

Запись прервалась.

— Это всё, — произнёс Тосия.

— Всё совпадает, — печально пробормотал Акуцу.

— Я про запись совсем ничего не помню. Но думаю, что Соитиро-сан, который в то время учился во втором классе, должен что-то помнить. И если он знал об этом, то представляете, как он переживал…

— Секундочку… Извините. — Хозяин забегаловки отвернулся, плечи его дрожали. Возможно, слова Тосии о переживаниях Соитиро разбудили в нём какие-то воспоминания.