– Ну, тогда нам придется подождать до начала недели.

– А вот и нет. – Тувессон показал подписанный ордер на обыск.

Муландер вырвал бумагу у нее из рук и стал читать.

– Вот это да.

– Дело первостепенной важности. Полиция Мальме предложила прислать сюда своих криминалистов, но я никого не хочу, кроме тебя. Если ты в силах.

Муландер расплылся в усталой улыбке.

– Последние сутки я почти не спал, и еще несколько часов никакой роли не сыграют. Мне осталось сделать здесь только одну вещь, и я заеду туда по дороге домой.

Тувессон обняла его, и обескураженный Муландер, не зная, как реагировать, предпочел просто стоять столбом.

– Спасибо, Ингвар. Что бы я без тебя делала?

– Не знаю. Но если ты меня сейчас не отпустишь, мне придется заявлять о сексуальном домогательстве.

Тувессон зашипела, как кошка, и двинулась к двери, подчеркнуто виляя бедрами. Муландер сел на водительское сиденье «Пежо» и опять принялся посыпать порошком все места, где могли остаться отпечатки пальцев.

Большинство криминалистов использовали золотистый или серебристый порошок и прозрачную желатиновую фольгу. Муландер предпочитал старый добрый белый порошок и черную фольгу, хотя в результате получался негатив, который надо было сфотографировать, чтобы получить позитив. Но зато отпечатки были видны сразу.

Он не нашел отпечатков ни на руле, ни на приборной доске. Был только след от полотенца из микрофибры. Следы он обнаружил на рычаге открывания крышки бензобака, вокруг бардачка, на противосолнечном козырьке и на кнопках стеклоподъемника. Преступник стирал следы в спешке и пропустил менее очевидные места. Но пульс Муландера участился не от этого. Это было нечто совсем другое, и чтобы исключить малейшее сомнение, ему придется изучить отпечатки под микроскопом.

Он снял защитный слой с куска желатиновой фольги, которую срезал с угла, чтобы легче видеть, где верх, а где низ, положил фольгу на отпечаток, нажал на воздушные пузырьки и осторожно высвободил фольгу. После чего вернул на место защитный слой, и отпечаток был снят. Спустя девяносто восемь минут и двадцать два снятых отпечатка, едва не заработав позвоночную грыжу, он вышел из машины.

За свои почти двадцать лет работы криминалистом Муландер успел проанализировать целый ряд отпечатков и так натренировал глаз, что сразу видел, о каком пальце какой руки – левой или правой – идет речь, и принадлежат ли отпечатки одному человеку или разным людям. Как в этом случае. Разным.

Двум разным.

Микроскоп подтвердил его подозрения. Двадцать отпечатков принадлежали Руне Шмекелю. Два оставшихся отпечатка, большого и указательного пальцев правой руки, с наибольшей вероятностью одного и того же человека, принадлежали кому-то другому.