Надеюсь, что нет.

Мне бы хотелось думать, что это дух Петры помог ее матери спасти мою жизнь.

Как только шеф Олкотт все поняла, пришло время официального признания моей мамы. В июле она признала себя виновной по одному пункту обвинения в сокрытии трупа. Теперь ее наказание решит судья. Хотя она и может получить до трех лет, ее адвокаты считают, что она в принципе сможет избежать тюремного заключения.

Когда я спрашиваю маму, не боится ли она попасть в тюрьму, она отвечает, что нет.

— Хотя мы считали, что поступали правильно, это не так, — сказала она мне вчера по телефону. — Я отсижу столько, сколько прикажет судья. Мне важно лишь то, что ты меня простила.

Так и есть.

Я простила ее, как только услышала, что она призналась в том, что мы обе считали моим преступлением. Я бы, конечно, не позволила ей пройти через это. Если бы я убила Петру, я бы призналась. Но тот факт, что мама была готова так собой пожертвовать, ясно давал понять, что я в ней ошибалась. Она не была монстром. Как и папа. Они просто два человека, попавших в невероятную ситуацию, которые были напуганы тем, что могло случиться с их дочерью.

Это не оправдывает того, что они сделали.

Но точно объясняет.

Как оказалось, все было ради меня. А насчет того, кто же это, я все еще пытаюсь это выяснить.

То, что наши отношения с мамой стали лучше, чем когда-либо — еще одна ирония. Она любит шутить, что надвигающийся тюремный срок — это все, что нужно, чтобы поладить. И все же я не могу не думать о том, что могло бы быть. Столько лет было потрачено впустую на сокрытие и ложь. А теперь мы можем только наверстать упущенное. Жаль только, что я не могу сделать то же самое с папой. Но я надеюсь, что он знает, где бы он сейчас ни был, что он тоже прощен.

В последние месяцы мама и Карл часто бывали в Бартлби из-за ее уголовного дела. И хотя теперь она вполне согласна провести день в Бейнберри Холл, она отказывается оставаться на ночь. Они с Карлом всегда снимают номер в «Двух соснах», что, по крайней мере на мой взгляд, хуже тюрьмы.

Когда их нет в городе, я ночами брожу по Бейнберри Холлу, размышляя обо всем, что произошло в этих стенах. Иногда я просто сижу и жду появления Петры. В отличие от всех остальных, я не думаю, что она была галлюцинацией, вызванной ядовитыми ягодами и приближающейся смертью.

Я верю, что она была реальна, и я бы хотела увидеть ее снова перед отъездом.

Я хочу ей сказать, что мне жаль, и поблагодарить ее за мое спасение.

Может, она и так это знает. Может, она наконец нашла покой.

Прямо сейчас я в кабинете на третьем этаже, стою у папиного письменного стола. Теперь здесь стоит только его старая пишущая машинка. Я провела несколько вечеров перед ней, мои пальцы спотыкались о клавиши, будто обсуждая, должна ли я на самом деле нажимать на них.