— Милый, — Милана уже откровенно обняла меня, прижалась, начала гладить мягко по спине, шее. — Я соскучилась по тебе. Очень. Давай мы перестанем дуться друг на другу и просто проведём этот вечер вместе.

Ишь ты, ластится, как кошка. Ревность кольнула в сердце, заставив вновь представить, что мужественная харизма Кости Серебрянникова равнодушной Милану не оставила.

— А куда предлагаешь пойти? Ко мне в детдом нельзя.

— Я понимаю. Пойдём в гостиницу. Ко мне.

— Ага, а там твои фанаты с айфонами. А потом по всей сети фотки, где Милана с собственным мужем. Дорогая, — увидев, как обиженно она поджала губки, я взял её мягко за руку и прижал к своей щеке. — Пойми, я реально веду расследование. И мне совсем не нужно излишнее внимание к собственной персоне.

Вот уж обратная сторона медали женитьбы на знаменитой актрисе. И собственную жену трахнуть негде. И тут я вспомнил про утопавшие в клубах изумрудной зелени берега реки Нары, симпатичный трактирчик, смахивающий на корабль. Как мы сидели там с Норой. И сердце сладко заныло.

Милана тут же согласилась, и я вызвал такси. Минут через десять серебристый «форд» остановился около широкого моста, чьи опоры тонули в текущих неторопливо водах реки Нары. А по её берегам липы, вязы и осины переплелись ветвями в единое целое. В нос ударил пряный, острый аромат травы, листвы, разогретой солнцем. И тот неповторимый запах воды, тяжёлый, пьянящий.

Я вытащил из рюкзака надувной матрас, который Милана заставила меня захватить с собой. И пока он накачивался, Милана сбросила с себя блузку, юбку. Сбежала по пологому бережку к реке и бросилась ласточкой, подняв фейерверк серебряных брызг, только мелькнули её крепкие загорелые ноги. И в голову ударила кровь, как я представил её всю, в этой прекрасной наготе. Подошёл ближе и залюбовался изящными движениями гибких рук, рассекающих ленивые волны, и сильных ножек, пенящих воду. Чёрт возьми, как хорошо дома, и не нужны мне эти чёртовы Штаты. Ну, да, Лиз. Но теперь она казалась совсем далеко, очаровательная девушка из какого-то эротического сна, о котором я уже позабыл почти. Осталось лишь приятное ощущение.

— Ты что ещё не разделся? — Милана вышла из воды, поправив сползшую бретельку у купальника.

Её худощавое тело так призывно белело на фоне густой зелени. Она встряхивала головой, и с её взмокших кудрей полетели брызги, сверкавшие в солнечных лучах, как драгоценные камин.

— Сейчас, — буркнул я.

Стащил рубашку, брюки. Медленно подошёл, властно прижал к себе и, мягко покачиваясь из стороны в сторону, мы прошли с ней тур вальса. Сделали лихой пируэт, и я приземлил её прямо на матрасик, ярко-оранжевым, как солнце, пятном, выделяющимся среди примятой, но сочной травы. Я жадно целовал прохладную после купания кожу, туго закрученный локон щекотал мне нос. Потом я мягко, нежно провёл губами по шее, вдыхая как наркотик влажный дурман её тела. Милана вздохнула со стоном, отдавшись мне.