— Электрический стул оказался не исправным. Электроток ударил не в голову, а распространился по всему телу. У меня вся кожа была в страшных ожогах. Обожжены легкие.

— А вон оно что. Теперь понятно, — Бишоп положил в рот кусочек чизкейка, сделал пару глотков из чашечки, не сводя изучающего взгляда, и что-то злорадное промелькнуло в нём. — Почему же вы не выступаете за отмену смертной казни? Испытав такое на себе?

— С этим не так просто, мистер Бишоп. Я выступаю за более тщательное расследование, отсрочку казни, но не отмену.

— Ну, в этом мы с вами на одной волне. Не хочу, чтобы на мои налоги существовали разные мерзавцы, убийцы, негодяи всех сортов.

— Да, вы правы.

Я не знал, как прекратить этот раздражающий, выводивший из состояния равновесия, разговор, но тут вздрогнул от вскрика: «Мама, мама! Смотри! Огоньки, огоньки повсюду!»

Я решил, что круглолицая румяная после сна девчушка увидела огни святого Эльма на крыле. Но бросив взгляд в иллюминатор, понял, что мы уже летим над Мехико сити. Там, внизу, будто звездочёт расправил свой плащ, усыпанный мерцающими золотистыми блестками. Огоньки, то сливались в сверкающие пятна, то исчезали, оставляя чернеющие прорехи.

Усилился гул двигателей, мы начали снижаться. Я мог различить сияющие силуэты высоких башен, широкий проспект, разрезавший город напополам, где двигался, словно рой светлячков, поток машин. И призрачное оранжевое зарево поднималось над горизонтом.

Вот уже показался аэродром, посадочные огни, здание аэровокзала, будто вырезанное из золотой бумаги и наклеенное на чёрный бархатный задник. Нас тряхануло, когда шасси коснулись бетона, заскрипели покрышки, лайнер понесся вперед. И стал замедляться.

Приятный голос стюардессы на двух языках — английском и испанском объявил нам, что мы прибыли в Мексико сити. Пожелала удачи от имени компании Trans World Airlines.

По лётному полю я прошел в здание аэровокзала, удивившись стоявшей здесь, даже после захода солнца жаре, что отдавал нагретый за день бетон. И только очутившись в зале ожидания, вдруг понял, как мне неуютно одному, среди всей этой публике, сновавшей с чемоданами, или сидевшей в ожидании своего рейса.

Я плохо представлял, как мне доехать до города, где должна была жить синьора Адаманте. И только сейчас я осознал, какой я идиот. Почему я вообще решил, что она там живет? Потому что мне сказал об этом Кастильский? Но ведь колдун тоже мог ошибиться. И вот я притащился в другую страну, которую совершенно не знал. И беспомощен здесь, как котенок, потерявший мать. Всё, что у меня есть — бумажный атлас, а единственный человек, который мог бы прийти на помощь — Франко Антонелли, с которым я даже не знаю, как встретиться. От досады хотелось бросить к чертовой матери чемодан и портфель с гроссбухом Стэнли и вернуться назад, в Нью-Йорк.