Это был необычный сон, в нем не было никаких картин из прошлого этого острова.
Он видел только лицо Тесс, большое и светящееся. Её нежные черты, слишком тонкие, чтобы казаться детскими, были окружены светлыми локонами. Голубые глаза, такие же ясные, как море в солнечные дни, и почти такие же глубокие.
Она долго смотрела на него. Потом её губы вдруг открылись, и она что-то сказала. Только одно предложение:
— У сеятеля новое колесо.
Гиан проснулся. Тесс лежала в другой стороне комнаты, на кровати, которую поставили для неё слуги. В темноте он едва мог различить её золотые волосы между одеялом и подушкой. Она не двигалась. От неё не доносилось ни звука.
В голове Гиан все еще слышал её голос, но оттого, что он проснулся, слова, сказанные ею, доносились как бы издалека, как сигнальные гудки корабля во время бури.
* * *
За завтраком он рассказал Ауре и Кристоферу о своем сне. Они вопросительно взглянули друг на друга, потом на Тесс, которая безмятежно пила горячий шоколад.
— Я уже слышал эти слова, — наконец нерешительно произнес Кристофер, не зная, стоит ли говорить об этом при детях. Нетерпеливый взгляд Ауры помог ему принять решение.
— Это было перед смертью Нестора. Джиллиан сказал ему те же самые слова.
Гиан с любопытством уставился на Кристофера и Ауру.
— Почему папа был с дедушкой, когда он умирал?
— Он хотел ему помочь, — быстро нашлась Аура.
Но мальчик не успокаивался.
— Я теперь тоже должен умереть, раз я услышал эти слова?
— Боже мой, ну, конечно же, нет! — Наверное, ей следовало бы вскочить и обнять его, но потрясение будто приковало её к месту. — Это был сон, мое сокровище, всего лишь сон.
Тогда Тесс подняла голову от своей чашки. Рот её был измазан шоколадом.
— А мне снилось то же самое.