— Вообще, это глупое испытание на мужество, — сказала Тесс, когда они добрались до заброшенного коридора, где располагались покои Шарлоты. — Дверь-то все равно заперта.

— Ты уверена? — спросил Гиан, растягивая слова.

— Ну, конечно.

— А что если я видел, как вчера вечером один из слуг открыл дверь?

У Тесс округлились глаза.

— А ты не врешь?

— Не сойти мне с этого места, — в действительности это был довольно наглый обман, но Гиану казалось, что от этого их затея станет интересней.

— Слуга действительно открыл дверь? — спросила Тесс, ив этот раз её голосок зазвучал немного неуверенно.

— Конечно!

— Почему же тогда твоя бабушка не вышла?

— А может и вышла, — ответил он. — А может, она уже стоит за тобой!

Тесс не попалась на эту удочку и скорчила ему гримасу.

За одним из углов, примерно метрах в пятнадцати от двери в комнату Шарлоты, они выбрали место. Вокруг не было ни души. Только буря бушевала вокруг старых стен, да хлопала дверь этажом выше.

— Итак, — распоряжался Гиан, — ты ждешь здесь и смотришь за угол. Я проскальзываю по коридору, прикасаюсь к ручке и возвращаюсь. Потом твоя очередь.

Тесс согласно кивнула, и Гиан пошел вперед. Первые семь-восемь шагов он преодолел обычным шагом, но на полпути, резко затормозив, начал стараться дальше идти бесшумно. Пол в коридоре был из черного камня, через каждые пару метров его устилала дорожка. Между коврами Гиан старался ставить ногу особенно осторожно, но ему все же не удавалось идти полностью бесшумно. Его собственное дыхание казалось ему оглушительно громким, но он прекрасно знал, что ему это только кажется.

В длинном коридоре не было окон — детям он казался почти бесконечным. На всю длину коридора горели всего четыре лампы.

Гиан прошел мимо двух дверей; одна вела в зеленый салон, другая в охотничью комнату. Расстояние до третьей двери было намного больше. За ней была приемная Шарлоты, а потом — без двери в коридор — спальня.

Он напряженно прислушался к звукам, доносящимся из покоев бабушки. Один раз ему показалось, что он слышит шепот. Но потом он сказал себе, что это ветер, который свистит в щелях и трещинах.

«Она заперта, — повторял он себе. — Она не может выйти. Ничего не произойдет, совсем ничего».

Зловещее появление его бабушки всплыло из глубин его памяти как мертвая рыба из бездонного моря. Ему стоило большого труда прогнать это воспоминание. Он уже сожалел о том, что вообще затеял эту глупую игру, но отступить сейчас, на глазах у Тесс, — об этом даже и речи быть не могло.