Ванесса долго молчала, прежде чем смогла ответить:

— Я не член ордена «Totus tuus». Но все остальное верно. Я действительно считала, что мой христианский долг — помочь кардиналу Лаваньино.

— И тебя не смутило, что ты оказалась замешанной в организованных им убийствах? — громко спросил Энрико. Его голос дрожал.

— Я об этом ничего не знала! Когда я просила помочь его в моем исследовании, он меня запутал и умело перевел разговор на тему моей веры. Возможно, он почувствовал, что я уже давно колеблюсь и готова изменить точку зрения: служит ли Церковь только Богу. Может быть, он даже наводил обо мне справки, я не знаю. Но он сделал так, чтобы я поверила, что это наилучший вариант для Церкви и верующих. Поэтому я и передавала ему информацию. Но я не догадывалась, для чего он будет ее использовать. Когда в Марино появились преступники и почти на моих глазах убили Леоне Карлини, я впервые засомневалась. Но я осознала всю правду только после того, как Лаваньино рассказал о своих злодеяниях. — Она на секунду замолчала, а потом спросила: — Когда ты об этом узнал, Энрико?

— Я догадался слишком поздно. Лишь позавчера, когда ты чуть не потеряла сознание в поместье, слушая, как Лаваньино добровольно сознается во всем. Тогда мне стало ясно, что ты всегда была рядом, когда происходили решающие события. Твоим таинственным информатором в Ватикане, о котором ты мне рассказывала, был не кто иной, как кардинал-префект. Действительно, очень хорошо осведомленный человек! Лаваньино от тебя узнал, что в поместье отца его ожидает ловушка?

Ванесса беспомощно взглянула на Энрико и кивнула.

— Вина Ванессы не больше, чем моя, — произнес Томас Сальвати. — Ты по праву чувствуешь, что тебя предали и обидели, Энрико, но пойми, что Ванесса сделала это не со зла. Ее саму обольстили и предали.

Энрико и сам очень хотел в это верить. Его по-прежнему тянуло к Ванессе. Но именно поэтому он так сильно переживал ее предательство. Последние дни они провели как любящая пара, однако теперь он задавался вопросом, не притворялась ли она все это время. Он искал ответ в ее глазах, но она отвернулась.

С гулким металлическим эхом открылась стальная дверь подземной камеры. Энрико увидел охранника с автоматом УЗИ через плечо и человека в одежде кардинала, который вошел в комнату. Это был герольд Феррио — правая рука Лаваньино. Он остановился в центре помещения, повернул голову в сторону Энрико и глянул сквозь очки без роговой оправы.

— Хорошо, что вы снова пришли в себя. Наш замечательный доктор Брузино уже сомневался в своем врачебном искусстве и думал, что дал вам слишком большую дозу снотворного.