Александр и Елена воспользовались неразберихой, чтобы проскользнуть к Энрико и двум понтификам. Охранники были ошеломлены увиденным не меньше, чем все остальные, поэтому позволили им убежать.

— Почему Ванесса так поступила? — спросила Елена.

— Она это сделала для всех нас, — тихо ответил Энрико, его голос дрожал. — Тем самым она все исправила. — И он вкратце рассказал им о предательстве Ванессы.

Вдруг под ними задрожала земля. Многие люди потеряли равновесие и упали на камни. Кустос непременно скатился бы в озеро, если бы Энрико и Сальвати не подхватили его. С высокого потолка пещеры посыпались большие и маленькие обломки, которые падали в озеро и на ошарашенных людей. Ужасные крики раненых заполнили подземный зал.

Кустос поднялся с колен и обратился к Феррио:

— Сейчас свод пещеры рухнет! Нам нужно как можно скорее выбраться наружу, иначе мы пропали!

Феррио нерешительно взглянул на Кустоса, потом на озеро и снова на понтифика. Он вел себя так, будто вообще не понимал, что ему говорил Кустос и что происходило вокруг него. Он был глубоко шокирован смертью Лаваньино.

— Лаваньино больше никогда не вернется, и вы никогда не будете повелевать падшими ангелами! — кричал понтифик. — Ваша игра закончилась, разве вы этого не осознаете? Вы хотите гибели всех этих людей?

Феррио покачал головой и, казалось, наконец преодолел умственный паралич.

— Я покажу вам путь наружу! — сказал он.

Снова и снова содрогалась земля у них под ногами, сверху сыпались большие и маленькие осколки. Снова и снова содрогались каменные стены, словно падшие ангелы протестовали против прекращения церемонии, которая сулила им освобождение из темницы. Возможно, они хотели наказать людей, которые бросили их на произвол судьбы. Энрико спрашивал себя, происходило ли нечто подобное две тысячи лет назад в горах у Борго-Сан-Пьетро, когда вместе со святыней был разрушен древний этрусский город?

Множество людей попало под град каменных обломков; несчастные кричали от страха и, раненные осколками, падали на землю. Повсюду разыгрывались ужасные сцены. Убегающие люди, пытаясь добраться до безопасных мест, не проявляли извечной христианской добродетели — любви к ближнему, ведь речь шла о собственной жизни. Они отпихивали друг друга, а на тех, кто падал на землю, не обращали внимания. Из-за паники возникла давка, и Энрико беспомощно наблюдал, как причетника, десятилетнего мальчика, толпа затоптала насмерть. В считанные секунды голова мальчика превратилась в кашу из осколков черепа, крови и мозга. Толпа несла Энрико дальше, и он потерял из виду ребенка. Он мог утешать себя лишь одной мыслью, что мальчику уже ничем не поможешь.