— Пожалуйста, отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

Он разжал пальцы, убрал руки с плеч девушки и отошел в сторону, не спуская с нее глаз. В них снова появилась мука.

— Лучше б ты умерла! — в сердцах заявил он. — Послушай, Бетти, будь благоразумна. У меня теперь хорошая работа, и мы с тобой заживем припеваючи. Годика через два, а если хочешь, и раньше, мы сможем пожениться. Ты ведь создана для семейной жизни, а не для того, чтобы дрыгать ногами в каком-нибудь паршивеньком кордебалете или угождать мерзким старикашкам, у которых только и на уме, как бы…

— С меня хватит, — заявила Бетти.

Она повернулась и пошла прочь. В ее походке была природная грациозность, что тоже причиняло ему боль. Теперь девушка оказалась к Милсому спиной, но перед глазами стояло ее лицо. Казалось, вместе с ней от него уходит сама жизнь.

— Бетти! — хрипло окликнул он девушку и невольно сделал шаг в ее сторону.

Она даже не обернулась.

Милсом было устремился за ней, но внезапно остановился. Дорога шла слегка в гору, Бетти уже была почти у самой линии горизонта, вся в дымке золотистых летних сумерек. По обе стороны дороги высились деревья, за ними шла детская площадка, а еще дальше раскинулись заросли кустарников, среди которых уже бродили занятые поисками укромных уголков парочки. Дальше начинались улицы Комона, ведущие к небольшим частным домам этого пригорода Большого Лондона. Дома были выстроены из потемневшего от времени желтого кирпича и выглядели такими нарядными в последних лучах заката. Но это был обыкновенный обман — стоит спрятаться солнцу, как их желтизна тут же поблекнет.

На горизонте зловеще теснились темные облака.

Бетти шла по усыпанной гравием тропинке, держа путь в сторону этих домов, — мимо орущих и визжащих на площадке детей, мимо сторожа, который отдал ей честь, приложив ладонь к островерхой кепке, а потом долго смотрел вслед. Как и те трое юнцов, держащие путь в Комон. Один из них издал разбойничий свист. Услышав его, Хэролд Милсом побелел и стиснул кулаки.

Он сделал еще один шаг вперед, не сводя глаз с юнцов, — до них было ярдов сто.

— Успокойся, Хэролд, — сказал подошедший сзади мужчина.

Милсом резко обернулся.

Возле кустов стоял высокий тощий парень с длинной шеей и большим адамовым яблоком. Скорее всего он прятался за кустами и слышал все, что было сказано между Милсомом и Бетти.

— Какого черта ты здесь делаешь, Тик? — Милсом осатанел от злости и с удовольствием бы выместил ее на первом встречном. — А ну-ка говори: ты давно здесь торчишь?

— Успокойся, старина, — поспешно сказал Тик. — Это общественная земля, верно ведь? И я имею полное право…