«Любезный друг мой Сергей Евграфович! Вероятно, по приезде из Европы ты уже не застанешь меня в живых. Болезнь быстро прогрессирует, и доктора уж и говорить мне не велят, насилу допросился продиктовать это письмо. О смерти моей не печалься, я тверд духом, и останусь в твердости душевной до последнего вздоха. Душеприказчики мои позаботятся о моих финансовых делах, как это следует из завещания, а обе дочери мои если приедут из Парижа всплакнуть на моих похоронах, то и будет славно. А коли не приедут, то и тут я на них не в обиде. А к тебе, незабвенный мой друг, у меня одна только будет просьба: найди в верхнем ящике моего секретера рукопись. Это позднейший вариант моих комментариев к Категориям Аристотеля. Труд не завершен, и это единственное, что меня беспокоит на моем смертном одре. Если ты сохранил в памяти наши беседы, особливо по поводу категории Претерпевания, положи наши общие мысли на бумагу и отдай то и другое в Российский Философский Альманах для печатания. Возьми себе для памяти из моих книг сочинения Платона. Еще забери себе моего Овидия и Петрония Арбитра. Я помню, ты все на них как кот на масло поглядывал. Не забрасывай перо, Сереженька, пиши непременно, живи славно, не поминай лихом. Прощай. Вечно твой Иван».

Анастасия

Текст записки:

«Ну вот ты и дождался своего часа. Я умираю, и в руке у меня бутыль неразбавленного уксуса, выпитая больше чем наполовину. Боже, как жжет у меня внутри! Я знаю, что ты негодяй и мерзавец, что моя смерть тебя не устыдит, и ты все равно женишься на этой кукле, но по крайней мере, я этого не увижу. Смешно, ведь у тебя есть револьвер, и я знаю, где ты его держишь, и при моем желании я могла бы легко забрать тебя с собой, но я не хочу. После того как ты променял меня на эту пигалицу, эту пустышку, ты потерял всю цену в моих глазах. Я свожу счеты с жизнью вовсе не из-за обманутой любви, не из ревности, а из презрения к самой себе, что обпачкалась об тебя, связав с тобой свои лучшие годы, не разглядела гнили душевной в человеке, которого считала самым близким. Зачем я тебе это пишу, право не знаю. Вероятно, просто, чтобы чем-то себя занять, пока яд подействует в полной мере. Попрошу тебя об одной только последней услуге: не появляйся с этой французской хористочкой, по крайней мере, на моих похоронах. Не прощаю и не прощаюсь. Презренных не прощают и прощения у них не просят. Преданная тобой Анастасия».

Джусто Венци

Текст записки:

«Свиньи!!! Все вы грязные свиньи! Ненавижу вас всех, и после смерти тоже буду ненавидеть. Жаль, не могу забрать вас всех с собой. Все вы остались чистенькие и как бы ни при чем. Я один теперь подыхаю на тюремной койке от отравы, которую мне подсунули подкупленные вами люди. Вы думаете, вам удастся этим от меня отделаться? На следующий же день после моей смерти все ваши грязные тайны будут раскрыты. Я отдал журналистам все документы, что имел, все материалы подлинные. У вас уже нет времени чтобы кого-то найти и остановить, потому что я умираю. Я надеюсь, что всех вас ждет суд, расплата и позорная смерть. Будьте вы трижды прокляты!!! Встретимся в Аду, где вам предстоит гореть вместе со мной. Ненавидящий вас, Джусто Венци».