– Почитаешь в самолете.

– Я рассчитывал поспать. – Видя отцово огорчение, Джейкоб поспешно добавил: – Пригодится, когда проснусь в два ночи, ошизевший от смены поясов.

– В детстве это была твоя любимая книга, – сказал Сэм.

«Моя или твоя?» – подумал Джейкоб. Но кивнул.

– Помню, мы ее читали, когда ты был совсем маленький. Большинство младенцев появляются на свет скукоженные. Даже на людей не похожи. Ты был другой. Ты… У тебя было лицо, в тебе виделась… сущность. Из чрева ты вышел сформированной личностью. Я смотрел на тебя и словно видел будущее, читал все дни, даже те, что еще не написаны. – Сэм запнулся. – Я тебе читал, а ты слушал. Я читал, а ты смотрел на меня, как мудрый старец, и не отводил взгляда, пока я не говорил: «Конец». Эту книгу я читал тебе раз пятьсот. Ты не хотел засыпать, я закутывал тебя в свой халат и читал до самого утра, когда вставало солнце и мы произносили «Шма»[36].

Он опять замолчал. Прокашлялся.

– Хорошие были утра.

Сэм сдернул очки и дважды пристукнул по книге:

– В общем, я подумал, тебе понравится.

– Спасибо.

Джейкоб представил себя взрослого: закутанный в халат, прижался к костлявой отцовской груди. Картина жутковатая, но уютная. Надо же, он еще и запомнить ничего не мог, а отец уже читал ему сказки.

– Что тебе привезти из Праги?

Сэм покачал головой. Потом передумал:

– Раз уж ты там будешь…

– Ну?

– Сходи на могилу Махараля. Положи камушек от меня. Конечно, если время найдется.

– Я найду.

– Спасибо. И еще. – Сэм порылся в кармане и сунул деньги в руку Джейкобу: – На цдаку.

Старый обычай – пожертвовать путнику деньги, чтобы дорога была легкой. Благая цель обережет от зла, а денежка – от смерти.