Монстр зашипел. Заволновался. Что-то говорило ему о недооценке опасности.

Внезапный шорох, какое-то движение, на этот раз в том месте, где лежал…

Вампир остановился.

Что это? Страх? Тревога? Оцепенение?

Полицейский поднимался с пола. И пока он выпрямлялся во весь рост, их взгляды встретились.

− Тебе ведь нужно вот это? − человек показал ему ножны.

Вампир почувствовал, что теряет силы. Здесь все было не так. Он никак не мог повлиять на человека, не мог его почувствовать, понять его истинные мотивы. А значит, больше не имел преимущества над ним.

− Думаешь отделаться клинком? Не выйдет. Ты приговорен, как и все в этом городе! Но, в отличие от других, у тебя еще есть шанс остаться в живых. Скажи мне, где обвинитель, и я отпущу тебя.

− О ком ты?

− Ты знаешь. Мне нужен народный обвинитель, потомок Гармы, проклятый выродок из Аристада!

− Его здесь нет, Вердан Калот.

Вампир искал взглядом аристадца, но не находил. В тусклом свете свечи все было так размыто и неясно. Непривычно.

− Раз так, тогда у тебя нет шанса. Отдай мне клинок!

− Забирай!

Но сказал это уже не Ив Габор, поднявший над головой аксессуар древнейшего трофея.

В тот момент, когда вампир отвернулся от алтаря, из-за него вышел человек. В руках его блестел серебряный кинжал. Три шага до убийцы были молниеносными. И Вердан Калот проклял себя за то, что не предусмотрел очевидное.

Хитрость детектива и его невероятную прозорливость. И его чувства к девушке в белом.

Он успел отойти в глубину зала, потеряв по дороге шляпу, и только потом рухнул на колени, сраженный роковым ударом. В глазах застыл единственный момент − страница, которую через миг перевернет рука судьбы − как веха, что делила море жизни на До и После. И в той его части, что После, на выжженных берегах, усеянных костями мертвецов, его уже ждали слуги Цербера, безликие стражники ада.

Вердан Калот схватился за холодный металл. Острая боль приковала его к земле, парализуя каждое движение и каждый вздох. Из горла выполз крик − эхо мертвого сердца. Воздух со свистом вырывался изо рта еще несколько мгновений, до тех пор, пока он дышал. Глаза − зеркало души, принадлежащей Сатане, чернели с каждым вздохом древнего вампира.

Пальцы сжимали рукоять ножа, царапали металл. Лицо кривилось, на губах плясала улыбка смерти. Но даже этих сил, собранных воедино, ему не хватало, чтобы извлечь из сердца серебряный клинок.