«Конечно, где ж еще вам денег взять, — не без ехидства думал Василий, спускаясь по лестнице в рукотворное подземелье и словно обращаясь к его обитателям, — ну не работать же, блин, в самом деле?»

Обитателей оных в этот раз лично он насчитал целых шесть.

Первым, кто попался на глаза Василию, был молодой музыкант — можно сказать, подросток. Он играл на флейте мелодию из какого-то старого фильма, протяжную и жалостливую, и при этом аж весь извивался. Отчего во-первых, смотрелся забавно, а вовсе не вызывал жалость. А во-вторых, напоминал дрессированную змею, которую Василий видел на улице индийского города, куда ездил в отпуск в позапрошлом году. Змеюка тогда так же виляла всем телом, покуда ее хозяин играл на дудочке.

Еще два музыканта — постарше и уже со щетиной на лице — занимали позицию в десятке шагов от юного флейтиста. Один бренчал на гитаре, второй пел что-то о несчастной неразделенной любви бедного мальчика к красивой, но презиравшей его девочке.

Неподалеку от этой парочки стояла, пританцовывая старушка — не иначе, из племени «городских сумасшедших». Эта игрой на каких-либо музыкальных инструментах себя не утруждала, простодушно заменив любой из них на мобильный телефон, из которого доносилась какая-то веселенькая мелодия.

«У тебя есть мобильник, бабуля?» — так и подмывало спросить… вернее, съязвить Василия, едва сдержавшего смех от такого зрелища. Но удержался он и от вопроса-подколки. Сочтя, что заговаривать с обитателями подземного перехода, значит, себя не уважать. А уж себя-то Василий уважал. Тут уж никаких сомнений быть не могло.

На контрасте с четырьмя любителями музыки пятый из «граждан» подземного перехода выделялся как раз за счет своей молчаливости. Усатый сорокалетний мужчина, облаченный в пятнистую (наверняка купленную в охотничьем магазине) куртку, отдаленно напоминавшую военный камуфляж. Привалившись спиною к стене, он сидел на полу, вернее на специально принесенном половичке, выставив вперед якобы единственную ногу. «Помогите участнику боевых действий на Донбассе», — обращалась к каждому проходящему надпись большими черными буквами на картонке, выставленной на временно пустующей инвалидной коляске.

Коротко и ясно, без слезоточивых подробностей — единственная нога должна была говорить сама за себя. И кто-то из прохожих наверняка на это велся: рядом с картонкой на коляске лежал перевернутый берет, и он не пустовал, отнюдь. Несмотря на то, что день только начался.

Да, кто-то клюнул на пятнистую куртку и надпись… но только не Василий. Потому как не очень-то верил. Таких вот как бы инвалидов, потерявших-де ногу в очередной «горячей точке» он успел повидать за свою жизнь не раз и не два. И отличались они только названием «точки», указанной в надписи-просьбе. То это Афган был, то Кавказ, а теперь вот, гляди ж ты, Донбасс.