Джеймс: «Но ответ кроется в твоем же вопросе! Мысль
Джейсон: «Делает общедоступными, но не понятными?»
Джеймс, кивая: «Отсюда путаница в наших головах. Нам плохо удается объять необъятное, понять излучения разумов, мыслящих в огромном множестве измерений, а не в наших жалких трех».
Джейсон, устало: «Ну, давай на этом ложиться спать».
* * *
Но, конечно, наблюдателям тоже требовался сон. Мы дежурили посменно; этой ночью была очередь моя и нашего психиатра. Техник спал на сравнительно удобной кушетке в смежной комнате. Состояние моего сознания не радовало; я испытывал напряжение, даже мелькнула мысль, что несмотря на толстые, прочные стены камеры, я тоже нахожусь достаточно близко к линзе.
Кстати, о линзе.
Три дюйма в поперечнике, шлифованный диск с зазубренными краями из чего-то, похожего на дымчатый кварц. Составляющие ее элементы анализу не подвергались из опасения повредить все еще неизученные свойства. Она казалась инертной; ее вполне можно было использовать как не слишком изысканное папье-маше.
Я задал своему компаньону по дежурству той ночью вопрос, что она думает по этому поводу.
– Линза? – Она вывела предмет в стеклянной сфере на экран. – Она вызывает у меня… беспокойство.
– Что именно? Ее вид, форма, непрозрачность?
– Само ее присутствие.
Она имела в виду ее близость, конечно.
– Вы чувствуете что-то вроде… путаницы в мыслях?
Она улыбнулась.
– Усталость, вот и все. И, как следствие, вполне естественную неспособность сосредоточиться.
Это подтверждало то, что я и так уже подозревал.
* * *
Джеймс, с впалыми, покрасневшими глазами: «Ну, мы легли спать с этой мыслью… Лично я спал плохо. И, если честно, я по горло сыт этим так называемым экспериментом. Мы согласились пойти на него, согласились увидеть и испытать то, что видим и испытываем, и, однако, я склонен позвонить и потребовать, чтобы меня отсюда забрали. Если уж на то пошло, они могут оставить при себе свои деньги. Я знаю то, что знаю, и этого достаточно».