– Я…

Немо всхлипнул. Он изо всех сил пытался взять себя в руки, но у него ничего не получалось.

– Я уешаю, – наконец выдавил из себя он.

– Уезжаешь? – Я нахмурился. – Но куда?

– Прошто уешаю. Уешаю иж города… – Немо махнул своей тощей рукой в неопределенном направлении. – Мы переешаем.

К нам в «дом» подошли Джонни и Бен. Так мы и стояли кружком вокруг Немо, который всхлипывал, поминутно вытирая нос. Бен не смог долго это выносить и, отойдя в сторону, принялся пинать ногами камешки.

– Я зашел к тебе домой, Кори, чтобы попрощаться, но твоя мама шкажала, что ты на бейшбольном поле, – объяснил мне Немо. – Я прошто хотел попрощаться.

– Ясно. А куда вы едете? Навестить кого-то? – спросил я.

– Нет.

Новые потоки слез заструились по лицу Немо. Смотреть на это было тяжко.

– Мы переешаем в другой город, Кори.

– Переезжаете? Куда же?

– Не жнаю. Куда-то далеко отшюда.

– Господи, – протянул Джонни. – Да вы всего-то лето в Зефире и прожили!

– Мы надеялись, что в следующем году ты будешь играть в нашей команде! – воскликнул Дэви.

– Вот именно, – подхватил я. – Ты же должен был пойти в нашу школу.

– Нет, – покачал головой Немо, и я отчетливо увидел в его распухших глазах невыносимую муку. – Жавтра мы уешаем.

– Завтра? Куда вы так торопитесь?

– Так шкажала мама. Жавтра мы уешаем. Туда, где папа шможет продавать рубашки.

Рубашки. Вот в чем дело. Рубашки. Никто в Зефире не носит хорошо сшитые белые рубашки. Я сомневался, что они пользовались большим спросом хотя бы в одном городе, куда привозил жену, сына и свои образчики ткани мистер Керлисс. Не думаю, что где-нибудь нашлось бы такое место.