– Ничего. Мы с ребятами… привыкли… забираться… в леса, – выдыхая каждое слово, бормотал сзади Сыцевич. – А теперь… я ещё и знаю… что всё будет… не зря.

«Видать, в тех лесах не было крутых склонов, – мрачно усмехнулся про себя Гоша».

Отдышавшись, они снова направились вперёд. Теперь среди берёз начали попадаться и ели. Лес постепенно становился гуще.

– Когда мы… с Ирой… поссорились, – вдруг сказал Никита, – она сказала мне, что я хуже демона. Как вышло, она была права. Я не должен был отпускать её одну. Даже после такого.

Георгий, ничего не сказав, молча шёл дальше.

– Как думаешь, – обратился к нему Сыцевич. – Быстро ли… умерла твоя жена? То есть… ты на это надеешься? Я слышал – этот маньяк любит… любит помучить. Я и сам видел… что он сделал с Максимом.

Гоша от неожиданности резко остановился, и Сыцевичу, шедшему сзади, пришлось за него ухватиться, чтоб не упасть.

– Так как? – он услышал всхлип. – Я вот очень хотел бы верить, что моей Ирише не пришлось… не пришлось долго… страдать. И твоей… твоей тоже. Надейся, что он покончил с ней быстро… и без мучений.

Георгий почувствовал, что у него дрожат руки, а стволы деревьев, трава и листья начали расплываться перед глазами, образуя единое зелёное пятно.

– Замолчи. Не смей говорить так, – прошептал он. – Ничего этого не было. Не с моей женой. Ксюша жива, она должна была спастись.

– И ты всё-таки в это веришь? – с какой-то горькой иронией усмехнулся Сыцевич. – Брось. Гоша, чувствуя, как пульсируют у него в висках, повернулся к нему, и увидел, что глаза на покрасневшем лице Никиты сверкают, наполненные слезами. Но это парадоксальным образом не делало их грустными. Нет, блеск лишь распалял в них огонь безумия, и придавал ему особый жуткий отсвет.

– Когда я увидел Максима, и то, что это чудовище сделало с ним, – прошептал он, – я понял: никому из пойманных в его сети выжить не удалось. Он сам дьявол. Он не знает, что такое пощада. Всеми его жертвами были невинные и беспомощные девушки, – Сыцевич странно хрюкнул. – Глупо думать, что от него можно уйти. Даже парень не смог дать ему отпор, а тут такие слабые создания. То, как он поиздевался над Максом, было лишь лайт-версией того, что испытали они все, – провыл он. – Карасёв, мне нужно об этом говорить! В тот вечер я понял… я перестал сомневаться, что нет в живых моей Ирины! Нет, и не может быть! И твоя жена тоже труп! Гниет где-нибудь в этом лесу…

Гоша, ослеплённый яростью, ударившей ему в голову, подобно большой кувалде, сам не понял, как бросился к Сыцевичу и резким ударом ноги выбил из руки психа обрез. А затем правым кулаком со всех сил зарядил ему сбоку прямо в челюсть, отчего тот мгновенно рухнул на землю.