Молодой хайнес был полностью закрыт длинным плащом с глубоким капюшоном. Вообще-то ему тут быть не полагалось, чтобы не возбуждать в гостях невольную горделивость и не подкреплять уверенность в собственном величии тем, что сам хайнес вышел встречать их за городские ворота. Но Риш хотел взглянуть на гостей до официальной встречи и теперь стоял за правым плечом консера Хеша – нынешнего консера семьи Вотый, – притворяясь его помощником.

Сам господин Хеш возглавлял встречающих. Невысокий, как все Вотые, и частично седой, частично сероволосый, консер ни о чём не беспокоился и с безмятежной улыбкой смотрел вдаль, на северо-восток, откуда должны были явиться гости. Вокруг него царила тишина, а оборотни, на которых падал его взгляд, в искреннем почтении склоняли головы.

Чёрные точки в небе разрослись до вполне различимых крылатых силуэтов, и по ожидающим прошлась волна шепотков.

– …хаги?

– …хаггаресы?

– Хаги, – уверенно заявил Хеш. В уголках его глаз и губ было много морщинок, красноречиво говорящих о его любви улыбаться. – Они дерзко летают, с риском, словно сами с крыльями. Хаггаресы ещё осторожничают, воздух-то сгущать не умеют, сами себя не поймают…

Ранхаш сразу же вспомнил полёт Майяри при первой и единственной облаве, на которую он рискнул взять её, и внутри с неодобрением заворчал волк. Женщин могли бы этим никчёмным трюкам и не учить.

Немного севернее появилось ещё несколько крылатых точек, летящих строго в одну линию.

– А это могут быть и хаггаресы…

Драконов было не очень много: четверо с северо-востока и трое с севера. Всадники только разведывали путь, а основная часть гостей следовала по земле с дарами и вещами, которые для юрких ездовых драконов были тяжеловаты.

Через четверть часа драконы стали уже вполне различимы, а ещё через полчаса первая крылатая тень проскользнула над головами, перелетев через городские стены. Часовые, задрав головы, проводили чешуйчатого красавца взглядами. Упряжь богато сверкнула железными бляхами и узором серебряных нитей, расползающихся по кожаной пластине, что прикрывала ящеру брюхо. Вместе с крыльями в воздух взметнулись полы длинных тёмно-зелёных одежд и… пристяжной ремень, болтающийся знаменем лихости и безголовости. Губы Ранхаша едва заметно неодобрительно поджались.

Прижав крылья к бокам, дракон крутнулся в воздухе, красуясь в опасном манёвре, – точнее, красовался-то как раз всадник – и, развернувшись, полетел навстречу припозднившимся товарищам. Те, сделав по головокружительной петле, тоже развернулись, и разведывательный отряд направился в обратную сторону.