Но прошло почти четыреста лет, её сын умер, а ребёнок в чреве погиб и никогда не будет рождён.

И это она, Майяри, вернула её в тот мир, в котором у неё ничего не осталось.

Дослушав старика, женщина отпрянула, дико осмотрелась и наконец заметила, как постарел её муж. На глазах задрожали доселе сдерживаемые слёзы, и она с воплем бросилась на мужа и начала бить его маленькими кулачками в грудь. А обессилев, плюхнулась на колени и зарыдала в голос, разрывая сердце Майяри в клочья.

Первым в себя пришёл господин Шерех. За свою долгую и бурную жизнь он чего только не повидал и шуточки высших сил не были для чем-то совсем шокирующим. Рассудив, что бабушке Майяри, которую в общине давно и как бы насовсем похоронили, здесь уже не место, да и к визиту «родственников» она дела не имеет, старый консер подозвал высокого оборотня с широкими плечами и коротко стриженными то ли седыми, то ли серыми волосами – скорее седыми, если уж судить по морщинам – и попросил забрать женщину. Та рыдала, молотила кулачками по широкой груди, но, кажется, в своём горе даже не видела, кто это рядом с ней.

У Майяри на душе не то что кошки, барсы скреблись полусаженными когтями, и было совсем муторно. Для бабушки не существовало этих трёхсот девяносто трёх годов, и ещё вчера она держала на руках годовалого сына. А сегодня она уже оторвана от прежней жизни почти четырьмя веками.

Видят боги, Майяри этого не хотела.

Посчитав, что присутствие молодого поколения совсем не нужно, Шерех распорядился разойтись, разбить лагерь, а сам предложил старейшине Ирдару продолжить беседу в более спокойной обстановке. Тот, не отрывая глаз от уносимой жены, согласно кивнул, и Майяри в очередной раз задалась вопросом: о чём же он думает. Как можно быть настолько невозмутимым, что даже такие кошмарные потрясения, как появление казнённого внука и погибшей жены, заставили его только остолбенеть. Есть ли у него внутри что-то живое? А, может, душа способна закаменеть, как и тело? Ей мучительно остро захотелось узнать в конце концов, что творится на душе и в голове её непостижимого деда.

Но, наверное, это так и останется для неё загадкой.

Лагерь разбили вокруг общины. Палаточный городок разросся с невероятной скоростью, задымились костры, зазвенели котелки; шум голосов, смех и драконье рычание всколыхнули обычное спокойствие гор; а со всех сторон продолжали подтягиваться всё новые и новые «гости».

Майяри уже ничему не удивлялась. Усталость наконец навалилась на неё, и она покорно позволила Ранхашу отвести себя к костру. Только вцепилась в руку Ёрдела, чтобы брат опять не исчез.