Она снова переменила место, и он подумал, как, должно быть, смехотворно выглядит, когда обращается к человеку, которого уже нет перед ним. Чтобы как-то приободрить себя, он снял темные очки, провел пальцами по своим несуществующим глазам.

— Месяц — это совсем недолго, — молвил он.

— Месяц… а может, и больше.

— Нет-нет. Теперь я в полном порядке. Покой, свежий воздух… клянусь вам, первого августа я смогу вернуться на завод.

— Это решит врач.

— А я и так уже все решил.

Он снова надел очки в массивной черепаховой оправе и продолжал:

— Юбер вполне надежный человек, я первый это признаю, но ему не хватает авторитета… Он не имеет влияния… К тому же мое место — на заводе.

— В кои-то веки выдалась возможность отдохнуть!

— Четыре месяца в клинике, месяц выздоровления, да еще месяц отпуска — мне кажется, этого вполне достаточно для отдыха.

В дверь постучали.

— Да-да! — крикнул Эрмантье. — В чем дело?

— Мадам, это господин Мервиль. Он спрашивает, можно ли ему войти.

— Вам следует обращаться не к мадам, а ко мне, — сказал Эрмантье.

— Слушаюсь, месье.

— Пусть войдет.

— Хорошо, месье.

— Эта девица меня раздражает, — прошептал Эрмантье. — Честное слово, я для нее как будто не существую… Какая она из себя?

— Но… я уже говорила вам, — ответила Кристиана. — Брюнетка невысокого роста, довольно расторопная.

Эрмантье попытался представить себе невысокую расторопную брюнетку. Образ получался расплывчатый. Некий безликий силуэт, да к тому же еще вертушка.