Пошел мужик в лес на охоту,
никакого вещества не принес,
только сказку с очень дурным концом.
Запчасти для счастья
Запчасти для счастья
Все вокруг повторяли: «Как можно было не заметить
Страшно думать об этом, но нельзя перестать — как можно было не заметить такое, когда мы гуляли, смеялись, дышали и иногда спали вместе?
Теперь моя электричка то летит, то крадется навстречу станции «Красный Коммунар». В новую жизнь. От старой остался твой конверт с кривой припиской: «Посмотри, кем я стал. Только не говори маме». Он пришел заказным письмом — забрала на почте вчера вечером, но так и не вскрыла. Сейчас я отрываю край — внутри листы с распечатанным текстом.
Я должна была прочесть это и решить, как нам обоим жить дальше? Пойти в полицию? Вопреки всему поклясться тебе в любви и верности? Или сначала поклясться, а потом — в полицию?
Март, эти журналисты нарочно выбрали лучшее фото, ты там совсем как в жизни: волосы на глаза, приоткрытые губы, в расфокусе — городские огни. Я не знаю, кто сделал снимок, кто поймал тебя в объектив, кто был рядом с тобой и увидел тебя таким. Они хотели показать, что убийцы бывают симпатичными, интересными, умными, душой компании, что в убийц можно влюбиться... Тебя уже нет, но в тебя все равно влюбляются. Дуры.
Тебе, наверное, было плохо, а я ничего не заметила.
Слушай, я в колледж поступила. Экономика и бухгалтерский учет — почти как в Вышке[1]. Буду учиться здесь, зато не потеряю время: через год и десять месяцев — диплом. Мне нужно было уехать, дома стало… тяжело. Невозможно.
До сих пор ловлю себя на том, что боюсь людей. Нет ничего хуже их взглядов. Будто кто-то может меня узнать, и все начнется заново. Я боюсь подъездов, незнакомцев в лифтах, боюсь кассирш в супермаркетах, социальных сетей, сумасшедших старух, мамочек с колясками, блогеров, попрошаек, пассажиров метро… У меня паранойя. И вот этой стопки бумаг на коленях я боюсь тоже. Не могу заставить себя прочесть. Вдруг со мной действительно что-то не так? Вдруг я тебя…
Садистка — самое невинное слово из тех, какими меня теперь называют.
Я читала про жен маньяков, но стало только хуже. Джули Баумайстер находила на участке фрагменты костей и внушала себе, что это реквизит медицинской школы отца-анестезиолога. Дарси Брудос не слышала криков жертв, которых ее муж пытал в гараже за домом. Елена Попкова не верила, что ее муж совершил восемьдесят убийств, и бросила его только после приговора суда. Феодосия Чикатило не замечала крови на одежде супруга и его приставаний к собственному внуку. «Как же так, Андрей?» — спросила она после ареста.