Он показал свой пропуск, и они прошли за линию оцепления.

— Ну что ж, начинайте осмотр, — сказал генерал Воронцов и, подозвав ребят с собакой, попросил: — Не выпускайте из оцепления этого господина. Пусть работает. Ищет взрывчатку.

Мистер Смит услышал и возмутился:

— Я буду жаловаться! Я гражданин Соединенных Штатов Америки. Я буду звонить послу!

Но когда он начал искать свой мобильный, его не оказалось.

— Генерал, я этого так не оставлю!

Но ребята с собакой вежливо, но настойчиво попросили его пройти в ресторан.

— За что это вы его так? — покачал головой водитель, когда генерал Воронцов сел в машину.

— Есть за что! — ответил тот.

Поскольку проезд к Красной площади даже для транспортных средств со спецпропусками был закрыт, они припарковались на одной из прилегающих улиц у обочины, и тут же к ним подошел патруль спецназовцев. Они проверили не только документы, но и багажник, салон, не взирая на личности. Ощупали одежду, карманы.

— Молодцы, ребята, оперативно работаете, — похвалил генерал Воронцов.

— Служим России!

— Вы, наверное, на Красную площадь? — спросил один из спецназовцев.

— Да, — кивнул генерал.

— Мы и для наших только один проход оставили. Чтобы быстрее — идите сразу вдоль оцепления налево.

— Спасибо, — поблагодарил генерал Воронцов.

— Мне вас здесь ожидать? — спросил водитель.

— Да, — ответил генерал Воронцов, направляясь к месту, где его должны были пропустить на площадь.

Небо было затянуто низкими тяжелыми темно-серыми тучами, сквозь которые едва пробивалось солнце. Моросил холодный осенний дождь. Тут стояла гнетущая тишина. И нужно было действовать так, чтобы не ошибиться. На исправление ошибок и промахов времени не было. Прямо перед генералом стоял необыкновенной красоты храм Василия Блаженного. Его купола, яркие, красочные, пупырчатые, казалось, заменяли солнце. Они светились, переливались всеми цветами радуги, радовали и очищали глаз и душу. Генерал Воронцов не был поэтом и стихов не писал даже в ранней юности. Но настоящая красота могла разволновать его до слез.

Истинная красота всегда хрупка и беззащитна. Страшно подумать, что этот величественный храм, столько столетий украшающий главную площадь столицы и сердце России, в одночасье может превратиться в прах. От этого даже у него, человека военного, прошедшего огонь и воду, все сжималось внутри.