«Кровавые деньги» — так назвала их Ева. Можно понять после всего, что с ней случилось из-за Дюрана. Она была удивлена, когда оказалось, что Дюран, так и не услышав от нее, кто убил его дочь, был готов предложить Куперу деньги. Возможно, надеялся, что она смягчится и уступит. Если так, он ошибся. Но каким бы ужасным человеком ни был Дюран, какие бы ужасные вещи ни совершал, деньги были чистыми, насколько мог судить Купер. Ну или не более грязными, чем бывают деньги из так называемых легальных источников. Правильно ли проявлять принципиальность и отказываться от денег, если они могут обеспечить выживание «Справедливости»? Какая благотворительная организация может позволить себе такую щепетильность? В конце концов, деньги очищаются через добрые дела, которые они делают. Он несколько раз пытался привести этот аргумент Еве, но она отказывалась соглашаться с ним.

Она смотрела на него, и ее глаза были темными и суровыми.

— Вы собираетесь взять их, да?

Купер чувствовал ее разочарование.

— Возможно. Вы сердитесь?

— Нет. Не сержусь. Вы должны делать то, что считаете правильным. А в целом… вы, вероятно, должны принять их. Простите за каламбур, но исчезновение «Справедливости» было бы преступлением. Вы нужны системе правосудия.

— Вы сказали, что Дюран очень болен, что он умирает?

Ева кивнула:

— Из того, что он говорил, это, пожалуй, единственное, чему я верю. Думаю, если вы не возьмете эти деньги, он оставит их приюту для кошек или чему-нибудь в этом роде. Кошатников-то совершенно не беспокоит, откуда деньги.

Если бы не выражение ее лица, он бы рассмеялся. Мысль о том, что такой человек, как Дюран, может оставить наследство ораве бездомных животных, была по-настоящему бредовой.

Он решил рискнуть:

— Если мы все-таки продолжим… Может быть… Если вы ничего другого пока не планируете… вы согласитесь поработать со мной некоторое время? То есть пока не найдете себе другую работу…

— Вы смешной, — отозвалась она и неожиданно рассмеялась. Потом протянула руку и коснулась его рукава.

Купер никогда раньше не видел, чтобы она смеялась, и почувствовал внезапное облегчение, как будто темные тучи рассеялись и выглянуло солнце.

— Я знала, что именно об этом вы хотели попросить меня в тот вечер, — добавила она, поддразнивая его. — Почему же не попросили?

— Я думал, что вы хотите вернуться в полицию.

Это была ложь.

А правда была в том, что он не посмел. Он не хотел, чтобы его подняли на смех.

— Что ж, я покончила с той жизнью. Хочу идти вперед, ищу вызов.

— Работа со мной будет вызовом?