— Наверное, только национал-социализм отличается таким искренним товариществом, — сказал Малетке, доедая мороженое.

— Вы правы. Только поэтому мы идем от победы к победе. Еще мороженого?

— Нет, благодарю.

— Рейхсляйтер ориентировал вас на борьбу за Мачека до конца? — спросил Веезенмайер.

— Да.

— Вы решили начать работу с усташами, исходя из той ситуации, которая здесь сложилась сейчас?

— Да, — ответил Малетке. — Это моя инициатива.

— Рискованно. Я опасаюсь за вас. Это могут неверно понять в Берлине.

— В конце концов любая работа лучше бездействия. Но теперь, когда вы будете помогать мне, я конечно же продолжу атаку на Мачека. А ваша задача здесь?

— Общий комплекс. МИД интересует ситуация в целом.

— Их не интересуют усташи? — рассеянно спросил Малетке.

«Клюнул, — снова отметил Веезенмайер. — У него есть свои информаторы, он знал о моих связях с Грацем. Он клюнул на усташей».

— Усташи, конечно, тоже. Если хотите, я сведу вас с их представителями.

— Такой просьбой я не вправе затруднять вас. Это я смогу в крайнем случае организовать и сам.

— Ну, какая ерунда! Я попрошу моего сотрудника Штирлица свести вас с надежными людьми.

Малетке ждал чего угодно, но только не этого. Он понимал, что в Хорватии есть две силы, на которые рейх мог бы опереться: Мачек, согласись он пойти за Берлином, и усташи, если Мачек откажется пойти за Берлином бескомпромиссно и слепо. То, что Веезенмайер настойчиво советовал продолжать работу с Мачеком, было понятно Малетке — тот ставил под удар конкурента. Но то, что Веезенмайер согласен отдать ему и вторую возможную силу, этого Малетке не ожидал и поэтому за кофе, которое подали после мороженого, смотрел на Веезенмайера потеплевшими глазами, только сейчас заметив, какое открытое и благородное лицо у его товарища по совместной борьбе за идеалы национал-социализма.

— Где Штирлиц? — спросил Веезенмайер Фохта, проводив Малетке. — Он мне срочно нужен.

— На встрече. По-моему, вне Загреба.

— Кто разрешил ему покидать Загреб?