Я. — Хорошо, я помогу вам: считаете ли вы заведомого лжеца мерзавцем? Или же — по-вашему — это вполне нормальное явление — лгать всем и каждому? Отвечайте развернуто, иначе я прерву наш разговор, и вам придется пенять на себя за последствия.

Он. — Ложь бывает вынужденная, и вы как работник государственного департамента прекрасно знаете, что иной раз обстоятельства вынуждают говорить заведомую неправду, чтобы не принести ущерба своей стране.

Я. — С такого рода замечанием согласен. Однако мой вопрос носит более общий характер, и я намерен получить на него однозначный ответ... Итак?

Он. — Людей, не выполняющих указание руководства, но лгущих без всякой к тому надобности, я считаю недостойными личностями.

Я. — Благодарю вас. Этот ответ меня устраивает. Вы сейчас находитесь на государственной службе?

Он. — Нет.

Я. — На какие средства живете?

Он. — На то, что было мной накоплено во время дипломатической работы.

Я. — Вы настаиваете на том, что ни на какой службе — ни официальной, ни тайной — не состоите?

Он. — Да, настаиваю.