Но это не помогло.

Борей поймал его за правое запястье. В следующее мгновение вцепился в руку, сжимавшую рукоять кинжала. Акенон вздохнуть не успел, как был уже обездвижен. Он дернулся изо всех сил, но не сдвинул гиганта ни на миллиметр, словно перед ним была бронзовая статуя.

Акенон испытал мучительное чувство беспомощности.

Чудовище подняло его руки кверху, и на физиономии расплылась улыбка кровожадной радости. Весь вид Борея говорил, что он уже давно дожидается этого момента. Он выпрямился во весь рост и сжал предплечья Акенона своими железными лапами. Акенон зарычал от боли. Его кулаки против воли разжались, и оружие упало на землю. Он посмотрел на великана в отчаянии. Борей был на полметра выше его и в два раза шире. Тем не менее сила его была несопоставима даже с его размерами. Если верования греков были правдой, это чудовище-полубог — плод союза человека с каким-нибудь злым божеством.

Великан без видимых усилий поднял руки. Акенон взлетел над землей, пока их головы не оказались на одной высоте. Он впился взглядом в безжалостные глаза Борея. Не сводя с него глаз, он нанес удар в промежность противника. Борей увернулся с кошачьей ловкостью, и стопа египтянина лишь скользнула по внутренней стороне его бедра. Затем Акенон изловчился и ударил его ногой в живот.

Это было похоже на удар по дереву. Борей даже не поморщился. Он издал лишь глубокое, низкое рычание, словно ощущение его порадовало. Затем согнул руки, чтобы приблизить своего ничтожного противника, откинул огромную голову и резко ударил лбом в лицо.

Послышался жуткий хруст сломанных костей.

Глава 117 26 июля 510 года до н. э

Глава 117

26 июля 510 года до н. э

Ариадна гуляла в общинном саду уже третий час, с тех пор, как собрание у отца закончилось. Она сидела под пышным каштаном, в нескольких метрах от нее молча медитировали ученики. Ариадна завидовала безмятежности, которую излучали их лица.

Она решила дождаться Акенона в саду. В ожидании всматривалась в свое сердце и ум, пытаясь разгадать, что там происходит. Печальный ответ заключался в том, что она утратила цельность. С одной стороны, понимала, что часть ее души изранена, и это мешало ей привязаться к этому человеку. С другой стороны, влечение, которое она испытывала к Акенону, вопреки всем ожиданиям не только не остыло, но и разгоралось все сильнее и сильнее.

Она тысячу раз вспоминала их ссору в Сибарисе на следующий день после того, как они переспали. Тогда она высказала Акенону все свое возмущение: еще бы, он решил отправиться один во дворец Главка, бросив ее на постоялом дворе, желая защитить, как маленькую девочку. Он в самом деле все решил за нее, однако следовало признать, что его поведение было, скорее, исключением: Акенон всегда относился к ней, как к равной.