Шойтен, далеко превосходящий интеллектом их всех, быстро оценивает обстановку. Он ерзает на табуретке, подается вперед и говорит:

- Послушайте-ка, герр Йостен, я ведь понимаю, чего вы хотите, но ваша затея бесцельна. Лучше бы я дал вам совет, полезный для вас лично.

- Какой совет, чем он может помочь нам? - Йостен больше не рычит, он истратил весь свой запал, он с интересом прислушивается к словам Шойтена.

- Он поможет вам всем троим выбраться отсюда. Выйти на волю. Я полагаю, что именно это и является вашей целью.

Естественно, он попал в самую точку. Выбраться из кутузки, и побыстрее - все они, конечно, только об этом и мечтают, и, раз уж нашелся прокурор, который хочет дать им совет, они готовы целиком обратиться в слух.

Шойтен на ходу сочиняет план, юридически, правда, совершенно бессмысленный, но вселяющий надежду в троих узников, положение которых до сих пор было безвыходным. Он объясняет, что приговор является незаконным, если он был вынесен при участии прокурора, который сам оказался преступником. Дело в таких случаях подлежит пересмотру, и отсюда возникает возможность прежде всего требовать отмены тюремного заключения, явившегося следствием неправомерного приговора. На повторное прохождение дела по всем инстанциям уйдут годы. Конечно, чтобы достигнуть желаемого, Йостену и его приятелям необходима квалифицированная юридическая помощь, вот ее-то опальный прокурор им и предлагает.

При всех обстоятельствах дело это, понятно, сложное, связанное с рядом юридических формальностей и с писаниной, а значит, требующее участия адвоката, который им троим явно не по средствам. Но он, Шойтен, выполнит это все бесплатно. Он говорит красиво, настойчиво, внушительно. И они попадаются на его удочку.

Хорст Йостен, а за ним и двое других одобрительно похлопывают Шойтена по плечу. Теперь они рады, что не свернули ему шею.

Утром 17 марта Эрнста-Йозефа Шойтена, целого и невредимого, извлекают из 331-й камеры и переводят в следственную тюрьму в Дюссельдорф, где его, как и положено, содержат отдельно от других заключенных. Через три месяца, по окончании предварительного следствия, он уже снова на свободе. Приказ о содержании под стражей отменяется, генеральная прокуратура не видит больше необходимости в подобной мере пресечения, так как максимальная мера наказания слишком невелика, чтобы можно было опасаться побега Шойтена, и так как он дал обо всем правдивые показания. Впрочем, содержание их останется тайной генеральной прокуратуры.

«Вестфелише рундшау» пишет: «Весь обличительный материал в отношении Шойтена генеральная прокуратура держит в строжайшем секрете».