— Отработано по высшему разряду. Правда, случилась небольшая заминка. Пришлось жене Корозова съездить по физиономии! Чтобы привести в чувство. Она почему-то отреагировала на голос мужа. Видно, слабоватым гипнозом ты ее шарахнула.

Отправив Ольгу в комнату, Дригорович показала на диван:

— Ложись и отдыхай. Этой ночью ты свое отработала.

Покорно кивнув, жена Глеба легла, свернулась калачиком. Римма возвратилась в прихожую. Пройдя вместе с Полиной в кухню, уменьшила звук телевизора, потом, немного подумав, выключила телевизор вовсе. Показала Полине на стул. Но не успела та сесть, как у нее зазвонил телефон. Дригорович, вскинув брови, проследила, как Полина достала его и криво поморщилась, глянув на дисплей.

— Кто? — спросила ее.

— Корозов замордовал, — ответила Полина.

— Что ему нужно?

— Выторговывает сроки. Я ему отказала. Но лимон баксов уже пообещал. Не знаю, чего еще хочет!

— Что пообещал — это хорошо, значит, у него есть эта сумма. Ответь, узнай, что еще скажет!

— Чего тебе неймется, Корозов? — спросила Полина, включив громкую связь. — Ложись спать, я тебе уже все сказала!

Сразу заговорив по-деловому, как о безусловно решенном деле, Глеб намеревался потянуть время разговора:

— Есть мелочи, которые следует оговорить до получения в банке денег.

— Тогда говори, Корозов! Хотя, если это мелочи, то зачем о них говорить, когда на кону твоя жена?

— В какой валюте должны быть деньги? Доллар, евро, рубль?

— Ты что, Корозов, спятил? У тебя, видать, по ночам башка плохо работает! Или бессонница доконала? Что значит «в какой валюте»? Мог бы и сам сообразить! Какой валютой ты готов обернуть свою жену? Вот в такой валюте и мне предоставь! — Она поймала одобрительный кивок Риммы. — Конечно, в иностранной.

— А можно более конкретно? — тянул время Глеб.

— Нет, ну ты полный идиот, Корозов? Слушай, теперь я не удивляюсь, почему ты прошляпил свою клячу! Потому что сам такая же кляча! Я же тебе русским языком сказала: лимон баксов! Можешь евро по обменному курсу. Не имеет значения, Корозов!

Согласно кивая, Римма прислушивалась к разговору.

— Так, это обсудили, — продолжал говорить Глеб, хотя хорошо угадывал в ее голосе презрительные нотки. — А теперь в каких купюрах? Мелких или крупных?

— Не зли меня, Корозов! — Курносый нос еще больше вздернулся кверху. — Пересчитывать я не собираюсь! Но если обманешь, пеняй на себя!