В общем, Оливер настоял на своем.

Правда, сам Оливер точно бы меня не защитил. Городской мальчик, плоть от плоти. Завидев медведя, он драпанет прямо до Родео-драйв в Калифорнии. А при виде лесоруба-маньяка? Упадет в обморок или попросит у него номер телефона. Хотя в целом я ценила его заботу и была рада, что он рядом.

Но ведь сама я тоже далеко не сельский житель. Я выросла в Сан-Фернандо, в довольно обеспеченной семье и выглядела как типичная калифорнийская девчонка: зауженные джинсы, шлепанцы, футболка с надписью «Лучи добра». Добро никогда не бывает лишним.

Оливер пожал Клиффу руку.

– Приятно познакомиться, я Оливер Мэддокс.

Лицо Клиффа еще больше просияло.

– Оливер Мэддокс? Тот самый? Звезда «Тусовки у Хэйли и Джейка»?

Оливер моргнул; он был одновременно удивлен и впечатлен.

– Он самый.

Теперь пришла очередь Клиффа удивляться.

– Я видел все серии. Внучки обожали этот сериал, от телевизора было не оторвать. Должен признать, что и мне, старику, он показался классным.

– Спасибо.

Оливер выглядел довольным. Однако я знала, что разговоры о давнем хите, в котором он снялся еще будучи совсем юным, вызывали у него двойственные чувства. Оливер говорил, что в свои почтенные двадцать семь он уже попал в категорию «Звезды прошлого – где они сейчас».

– Уверен, вы сгораете от нетерпения осмотреть дом, – сказал Клифф и жестом позвал следовать за ним. Он спустился с крыльца и зашагал вперед – неожиданно быстро для человека его возраста и сгорбленной комплекции. «Проворный», – подумала я и тут же поймала себя на мысли, что никогда раньше не использовала это слово.

Клифф подвел нас к двери, у которой мы, собственно, и стояли, когда он нас окликнул. Мы зашли внутрь и попали в прихожую с деревянной скамейкой и вереницей крючков для одежды на одной из стен. На крючках, на антикварных металлических вешалках висели всевозможные куртки, несколько ярких шарфов и одна широкополая соломенная шляпа. Под скамейкой стояла пара садовых сапог с налипшей на подошвы грязью.

Клифф заметил, что я пялюсь на сапоги.

– Все вещи вашей бабушки хранятся в доме. Я ничего не убирал: подумал, что вы, возможно, захотите что-нибудь оставить.

В завещании бабушки говорилось, что мне по наследству достается паб и дом со всем содержимым. Что это значит – я поняла только сейчас, глядя на грязные сапоги. Бабуля оставила мне буквально все.

Я еще раз посмотрела на сапоги. Ее сапоги. Нахлынула грусть, смешавшись с другими чувствами – изумлением, неуверенностью и даже радостью от того, что я здесь. Оливер коснулся моей руки, словно прочитав спутавшиеся мысли. Он всегда прекрасно понимал меня, хотя, уверена, в этот раз у меня и так все было написано на лице.