— И что же ты ему сказал?
— Да только и передал твои слова, что в здании полно странных папок и столов с документами.
— А еще что-нибудь говорил? — Девушка непроизвольно сжала сумку крепче.
— Только что тебя серьезно заинтересовали депозитные ячейки в подвале. — Ник рассмеялся, легонько толкнув ее в плечо. — Ты как будто помешалась на них.
— Что?
Айрис готова была огреть его сумкой по голове. Он расписал ее как чокнутую воровку. Впрочем, она ведь и есть чокнутая воровка. Девушка двинулась к лифтам.
— Мне надо идти. Просто говори всем, что у меня нервный срыв, и я рыдаю без передыху, ладно? Работа мне сегодня так и так не светит.
— Ты в порядке? — Ник проводил ее обеспокоенным взглядом. — Я что-то не так сказал?
— Нет, ты здесь ни при чем. Просто… Просто мне сейчас здесь невыносимо. Я попозже позвоню тебе, хорошо? Спасибо, что прикрываешь меня.
Двери кабины закрылись. Девушка расхаживала по тесной стальной коробке, пока лифт не спустился в главное фойе. Еще только десять часов. До встречи с детективом в банке целых четыре часа, но ей хотелось узнать все немедленно. На другой стороне Евклид-авеню ее ожидал заброшенный банк.
ГЛАВА 22
ГЛАВА 22
Беатрис выскользнула из закусочной через черный вход и направилась по дорожке в сторону больницы. Впереди, на самой окраине Маленькой Италии, возвышалась старая католическая церковь, куда местные итальянцы ходили на мессы, а их дети — в воскресную школу. Неожиданно из нее донеслась тихая мелодия. Девушка шла и шла, и чарующие звуки становились все громче. Голоса поющих детей и пламя свечей, которое можно было разглядеть через распахнутую дверь задней части церкви Спасителя, так и манили зайти внутрь. Беатрис узнала песню — это был рождественский гимн, который в последний раз она слышала еще в детстве. И тогда ноги сами понесли ее по каменным ступенькам.
Оказалось, что хор репетировал, и в церкви находились только дети у алтаря, органист да регент. Высокие голоса маленьких певцов восходили к сводчатому потолку и оттуда, отражаясь, слетали прямо к месту, где стояла Беатрис, отчего ей казалось, будто к хору присоединились сами ангелы. Девушка села на скамью, потерла озябшие руки и стала разглядывать огромную деревянную скульптуру Христа на кресте, нависшую над детьми. Она грела руки и почему-то тянула время, перед тем как открыть сумочку, что передала ей Глэдис.
Сумочка ничем особым не отличалась, но, скорее всего, это была последняя вещь тетушки, что к ней попала. Беатрис положила ее на колени. Вряд ли что из содержимого будет стоить риска посещения реанимационного отделения. Беатрис помнила о предупреждающей надписи, которая смотрела на нее с зеркала, всего в трех кварталах отсюда. Возвращаться в больницу просто нельзя. Тяжело вздохнув, девушка открыла сумочку.