– Я никогда не был ничьей шестеркой! – возмутился Островски.

– Хватит языком молоть, – сказал Дерек. – Почему вы вдруг срочно уехали из Орфеа, если вам не в чем себя упрекнуть?

– У сестры вчера случился инсульт. Ее срочно оперировали. Я хотел быть с ней. Я сидел у нее всю ночь и весь день. У меня никого не осталось, кроме нее.

– В какой она больнице?

– В Пресвитерианской больнице Нью-Йорка.

Дерек позвонил в больницу. Сведения Островски полностью подтвердились. Он нам не лгал. Я немедленно снял с него наручники и спросил:

– Почему вам не дает покоя это преступление?

– Да потому что я любил Меган, черт возьми! – воскликнул Островски. – Неужели так трудно понять? Я любил ее, а у меня ее отняли! Откуда вам знать, что значит потерять любовь своей жизни!

Я долго смотрел на него. В его глазах стояла беспросветная тоска.

– Я слишком хорошо это знаю, – наконец произнес я.

Островски был ни при чем. Мы попусту потратили драгоценное время и силы: нам оставались сутки, чтобы завершить расследование. Если к утру понедельника мы не доставим преступника к майору Маккенне, с нашей карьерой в полиции будет покончено.

Подозреваемых у нас оставалось двое: Рон Гулливер и Стивен Бергдорф. Мы решили начать с Бергдорфа, раз уж оказались в Нью-Йорке. Улик против него было много: бывший главный редактор “Орфеа кроникл”, бывший начальник Стефани покинул Орфеа на следующий день после убийства, внезапно вернулся, чтобы участвовать в спектакле, который должен был раскрыть имя убийцы. Мы отправились к нему на квартиру в Бруклин. Долго стучали. Никого. Мы уже собирались высадить дверь, когда на лестничной площадке появился сосед:

– Нечего так колошматить, Бергдорфы уехали.

– Уехали? – удивился я. – Когда это?

– Позавчера. Я видел из окна, как они садились в трейлер.

– И Стивен Бергдорф тоже?

– Да, и Стивен. Все семейство.

– Но он не имеет права покидать штат Нью-Йорк, – сказал Дерек.

– А вот это меня уже не касается, – резонно заметил сосед. – Может, они отправились в долину Гудзона.