Гомеса бросает в дрожь при мысли о попытке самоубийства, о которой Хлоя ему рассказывала.
– Но почему?
– Только хороший психиатр мог бы вам ответить! Кстати, Хлоя и сама этого не знает. Она действует бессознательно.
– Полагаю, она чувствует себя виноватой в несчастном случае, который произошел с ее сестрой, – делает попытку Гомес.
– Да, Каро мне рассказывала. На самом деле вполне вероятно. Может быть, она накладывает на себя наказание, потому что считает себя виновной. Она придумала себе палача и кару.
– Но почему сейчас? Почти тридцать лет спустя! Это не имеет смысла.
– Напротив, имеет, и еще какой. Все это случилось в тот момент, когда она должна была окончательно добиться успеха. Чудесный любовник, директорский пост… У нее было все. А у ее сестры больше ничего нет. Начинаешь понимать, Александр?
Гомес кивает, слегка удивившись этому неожиданному переходу на «ты».
– Так, мне пора возвращаться, – заявляет Квентин, глянув на часы. – Я не могу отсутствовать дольше. Но если тебе понадобится дополнительная информация, обращайся в любой момент.
Они встают, пожимают друг другу руки.
– Если я смогу помочь Хлое, то буду рад.
– Спасибо… Можешь оставить мне свои координаты?
– Да, конечно. Звони мне сюда или на мобильник.
Квентин диктует оба номера, Гомес прилежно записывает их в свой блокнот.
– А твоя фамилия?
– Варфоломей. Как святой Варфоломей! До скорого, Александр. И держи меня в курсе.
– Обязательно.
Медбрат возвращается в помещение больницы, Гомес провожает его глазами и медленно идет к машине.
Он приехал сюда, выслеживая подозреваемого. А уезжает с поселившейся в голове неуверенностью.