– Понимаете, он создает свой собственный стандарт, – ответила Гипатия с легким вздохом. – В каком-то отношении он прекраснее, чем Аполлон. Конечно, именно в нашем, низменном смысле. – И она снова вздохнула.

Я ощутил неожиданное побуждение к тому, чтобы спросить:

– А есть ли у него волосы?

Последовало долгое мучительное молчание, и затем доктор Хэгг ответил мягко:

– В этом смысле все по-другому; то, что у него есть, – это не… ну, разумеется, это не то, что мы называем волосами… однако…

– Разве ты не думаешь, – тихо сказала его жена, – разве ты не думаешь, что на самом деле в качестве аргумента, когда говоришь с простой публикой, это можно назвать волосами?

– Возможно, ты права, – сказал доктор несколько мгновений спустя. – О волосах такого рода надо бы говорить иносказательно.

– Но что же это такое, – спросил я с некоторым раздражением, – если не волосы? Это перья?

– Не перья в том смысле, который мы вкладываем в это слово, – мрачно ответил Хэгг.

Я встал, испытывая возбуждение:

– Могу я хотя бы увидеть его? Я журналист и не имею других мотивов, кроме любопытства и тщеславия. Мне хотелось бы лишь объявить, что я пожал руку сверхчеловеку.

Муж и жена поднялись, выражая всем своим видом смущение.

– Ну конечно, вы понимаете, – сказала леди Гипатия с той очаровательной улыбкой, которую может обеспечить только аристократическое происхождение. – Вы понимаете, что он наверняка не может пожать руку… не может, вы знаете… Структура, разумеется…

Я преодолел все рамки приличия и бросился к двери той комнаты, в которой, как я предполагал, содержится необычайное создание. Я взломал эту дверь; в комнате было темно. Однако впереди послышался слабый грустный писк, а сзади слились воедино два печальных возгласа.

– Зачем, зачем вы сделали это! – вскричал доктор Хэгг, уткнувшись лицом в ладони. – Вы впустили сквозняк, и он умер!

Уходя из Кройдона тем же вечером, я наблюдал, как мужчины в черном несут гроб, своими очертаниями не похожий ни на что человеческое. Буря стонала надо мной, терзая кроны деревьев, и они плясали в вышине, подобно траурным плюмажам на каких-то похоронах космических масштабов. «И вправду, – сказал по этому поводу доктор Хэгг, – целая вселенная плачет по самому лучшему из своих детей». Но мне почудились доносящиеся сквозь вой ветра раскаты хохота.

Перевод Марины Маковецкой

Шанс для Марии Стюарт

Шанс для Марии Стюарт

(Если бы Хуан Австрийский женился на Марии Шотландской…)