Волков неоднократно ссылался в своих произведениях на западные социологические исследования, обращался к примерам из американских и европейских документальных фильмов того времени: о преступности, наркомании, неустроенности молодежи, свободном хождении оружия. Он также приводил в пример результаты отечественных исследований, обращался к документальным фильмам Юриса Подниекса, Станислава Говорухина, расследованиям Александра Невзорова, к пьесам драматурга и журналиста Юрия Щекочихина, к сценариям Александра Баранова, к художественным фильмам Валерия Рыбарева, Карена Шахназарова, Сергея Соловьева, Рашида Нугманова. Апеллировал он также к видеоклипам Виктора Цоя, Бориса Гребенщикова, Сергея Курехина, короткометражным фильмам Юрия Юфита и его некрореализму.

Люди (общество в целом, в глобальном понимании этого слова), заключал Волков, постепенно черствели, становились злыми, агрессивными, нетерпимыми ко всему, что казалось им иным, другим, нелогичным. Одни из этих людей требовали абсолютного подчинения принятым нормам закона, другие же (наоборот), не менее остервенело, требовали эти самые нормы не соблюдать – свергнуть, заменить на новые нормы, требовали свободы. Общество не просто находилось в состоянии внутренней диалектики, оно буквально взаимоуничтожалось изнутри.

Режиссер Краснов, занимаясь творчеством Волкова в середине 2010-х, прекрасно осознавал, что именно в те далекие годы пытался понять писатель, о чем пытался предупредить. Он говорил о том времени, в котором уже жил Краснов и о тех людях, которые его окружали. Волков предчувствовал наступление эры постчеловека, общества позднего постмодерна, эпохи перенаселенной, тесной планеты, где человек (как единое целое) задыхался как бы внутри самого себя. Он показывал людей постепенно отрывавшихся, как друг от друга, так и от старых ценностей (религии, старого института семьи, уважения к старшим, жизни по десяти заповедям… в общем, от всех этих старых банальностей…) и медленно сраставшихся с миром, в котором (как принято считать) больше нет Бога, в котором большой процент населения – атеисты или агностики, в котором нормой становилось проживание мужчины и женщины вне брака, в моду входил гомосексуализм, а технологии все интенсивнее вытесняли человека из разных сфер деятельности.

Наркоманы же, представители субкультур, хулиганы, серийные убийцы – все эти деклассированные элементы – были в те годы исключительной формой реакции на агрессивность всего общества в целом. Они были крайним отклонением от нормы, парадоксом, но не отделялись Волковым от всего остального общества. Они были болезнью общества – нарывом, опухолью, гангреной, от которой хотелось избавиться, но совершенно очевидно, что излечиться от подобных форм недуга было возможно лишь с непоправимыми потерями для всего организма в целом.