— А эти крокодильи слезы… — лицо Рибе побелело. — Эта женщина метит не в министры финансов. Она метит на мое место! Она хочет стать премьером! Ты… ты во всем виноват. Значит, она все знала! Кто-то ее предупредил!

Предполагалось, что слова начальника ранят Рубена. Что они проникнут в самую глубину души и вызовут в нем стыд. Всю свою взрослую жизнь Андерсен жертвовал всем своим временем и отдавал все свои силы ради этого человека. Но Рубен никогда не считал это жертвой. Напротив, Рубен считал эту работу самой важной, правильной и наполненной смыслом из всего, что он когда-либо делал. Он ни на секунду не пожалел о выбранном пути. Ни разу.

А теперь его обвиняют в предательстве?

Наверное именно это больше всего поразило Рубена Андерсена. Осознание, что слова Симона Рибе больше не вызывают в нем никаких эмоций. Желчь премьера не жгла ему сердце. Словно с Рубена сняли заклятье. Советник больше не испытывал никакого благоговения перед этим разгневанным мужчиной. Никакого страха, ни даже уважения, а только равнодушие.

Премьер-министр хотел, чтобы с Ветре как следует разобрались. Теперь удар отрикошетил в него самого.

Глава 68

Глава 68

В окнах опенспейса было темно. В стекле Фредрик увидел лишь собственное отражение. Свое лицо в прямоугольных очках. Ряд рабочих столов с мониторами, доску с уликами, которой он мог коснуться, если отодвинет кресло назад. Повернувшись лицом к зеркалу, следователь видел весь опенспейс зеркально. А повернувшись спиной, Фредрик видел все таким, как оно есть. Но не видел себя.

Что же лучше? Видеть мир таким, какой он есть, но не быть его частью, или видеть себя в мире, где все лишь зеркальное отражение? Какой он видел Кафу? Такой, как она была в реальности или как отражение в зеркале, где все было не так, как казалось? А может, даже и не как отражение в зеркале. А просто мираж. Отблеск чего-то чужого.

Не нашлось ни одного отчета полиции, где говорилось, что Кафа попала в автокатастрофу. И ее сын, Номан Мохаммед Икбаль, тоже не попадал. Но этого утверждать нельзя — по данным регистра населения, детей у Кафы Икбаль не было.

Фредрик откинулся на спинку стула, снял очки и с силой потер глаза. Ничего не понятно. Что же здесь происходит?

У Кафы есть брат, Васим. Тот парень на фотографии в кухне. В регистре указано, что он переехал в Великобританию. Азин, мать Кафы, умерла в 2006. А вот отец, Махмуд, очевидно еще жив. Он зарегистрирован по адресу в Хёйбротане недалеко от центра.

Некоторое время Фредрик сидел, уставившись перед собой. Может, это дело касается семьи Кафы? Может, его разрозненные знания связаны нитями семейной трагедии, о которой он и понятия не имел?