«Ты имеешь в виду колодец? Да, я и сейчас туда хожу. Каждый день, каждую ночь. По-прежнему старший сержант Чхве зовёт меня: «Хёнсу!», а та девочка шепчет «папа». А иногда все жители деревни Серён зовут меня хором. В такие минуты я думаю, что историю о колодце в поле сорго сочинил я сам. Изредка я прохожу мимо этого колодца и дохожу до края поля. Я стою там и смотрю на свет маяка за горизонтом. Стою до наступления утра. Этот сон можно считать подарком. Утром после этого сна у меня очень сильно колотится сердце. Вдруг меня сегодня казнят? Несколько дней назад все приговоренные к смертной казни в этой тюрьме прошли медицинское обследование. Я слышал, что обычно казнят через три месяца после этого. Если казнь состоится, я думаю, что это буду я. Мне хочется, чтобы это был я. Совон? Если бы я мог попрощаться с ним… Ты можешь сохранить записи и передать ему?.. Не знаю, получится ли – у меня нет зубов».

Папа начал очень тихо насвистывать. Это был марш полковника Боги. Я опустил голову на стол. Ладонями зажал уши и плотно закрыл глаза, гоня прочь всё, о чем напомнил мне этот свист. Прогнал папу и себя, наши воспоминания, похожие на сон.

Только через час я открыл письмо Мун Хаён. В восьмом письме она начала рассказывать о подготовке к разводу и о побеге. В конце письма написала: «Мне кажется, я рассказала обо всём. Не знаю, что можно ещё добавить». Судя по её словам, это было её последнее письмо. Но она прислала ещё одно, девятое. Оно было отправлено первого ноября, то есть через шесть месяцев после восьмого письма.

«Я прочитала вашу рукопись. Там не было последней главы. Наверно, в ней вы должны написать о матери мальчика. Думала, вы не написали её, потому что ничего не смогли узнать или у вас нет полной уверенности. Я поняла, что кое-что вам не рассказала. Я узнала, что мой муж жив, спустя два месяца после того бедствия. В то время я ещё не пришла в себя и была совсем без сил. Моя подруга Ина работала в психиатрической клинике в городе Руан, используя для лечения пациентов арт-терапию. Я лежала в этой больнице. На второй день утром я спала под капельницей и, услышав своё имя, проснулась. Я сразу почувствовала, ещё не открыв глаза, что чьи-то пальцы гладят мою шею. Я замерла. Гладить меня по шее и звать Мун Хаён мог только один человек во всем мире. Так меня всегда будил мой муж. Например, когда, вернувшись чуть позже домой, он сердился, что мы с Серён уже спим. Я не могла открыть глаза. Я очень хотела, чтобы это был сон. Опять раздался голос: «Открой глаза, Мун Хаён». Значит, это был не сон. Я открыла глаза. Мой муж с нежной улыбкой стоял передо мной. Я не знаю, как он нашёл меня. Я и не интересовалась. Я думала только, как убежать от него живой. Хотя ещё до вчерашнего дня я хотела умереть и ничего не ела. Мой муж схватил меня за волосы и поднял с кровати. «Не хочешь увидеть Серён?» Я не могла дышать. Я совсем не понимала, что он имеет в виду, пока он не вложил мне в руку фотографию. На ней была Серён в гробу. Она была в белой одежде с закрытым покрывалом лицом. Я невольно встала, потянула шнурок для экстренного вызова и громко закричала. Я не знала, что мой голос может быть таким громким, что даже Ёнчжэ пришёл в замешательство. Он притянул меня к себе и ударил кулаком по лицу. А я схватила капельницу и ударила его в лоб. Одновременно я плакала и кричала. Это был истеричный плач, крик от ужаса, но и крик, наполненный гневом. Как это возможно – принести фотографию дочери в гробу, чтобы помучить бывшую жену? Прибежали медсестра и медбрат. Я на ломаном французском кричала, что этот мужчина ворвался в мою палату и хотел изнасиловать меня. Мой муж совсем не знает французского. Наверняка он нашёл меня с помощью переводчика. Но и будь с ним переводчик, Ёнчжэ не смог бы избежать наказания. Он втайне от всех вошёл в мою палату, к тому же пуговицы на моей одежде были оторваны, волосы растрепаны. А губы разбиты его кулаком. Моего мужа отвезли в полицейский участок. В палату ко мне сразу же прибежала Ина, и мы покинули Руан, даже толком не собравшись. Иначе мой муж сразу после освобождения убил бы меня. Наверно, необязательно рассказывать, как я оказалась в городе Амьен. Главное, что после этого я больше не видела мужа. Однако я не могла нормально жить. Не могла одна выходить из дома. Не могла даже ходить в магазин. Когда я уезжала из страны в Северную Африку, чтобы продлить свою французскую визу, меня всегда сопровождала Ина. Итак, я до последнего момента пряталась, почти не покидая своей комнаты, в страхе перед своим мужем, который разыскивал меня как сумасшедший. Пряталась целых семь лет, пока не получила от вас письмо. Пока я писала вам от лица мужа, я начала его понимать. Я стала больше разбираться в людях. Где-то я читала, что, если человек берёт ружье, он обязательно кого-нибудь застрелит. Это его натура. Я лицом к лицу встретилась также с существом, всегда неизменно следовавшим за моей спиной. Я имею в виду свою тень, которая пряталась от мужа и испытывала мучительное чувство вины относительно дочери. Каждый раз, когда я видела прямо перед собой эту тень, я вспоминала того мальчика. Именно поэтому я пишу это письмо. Мой муж считает, что самое важное в мире – это семья. Вначале я думала, что это у него из-за любви к своей семье. И только позднее поняла, что он до болезненности одержим властью – он должен безраздельно господствовать над тем, что ему принадлежит. Для него жена и ребенок – его самая главная собственность. Они всегда должны быть в том месте, которое он им предназначил, и через них он утверждается в своём влиянии, контроле и праве ими управлять. Они должны получать то, что он даёт, и отдавать ему то, что он от них потребует. Они, как пальцы на его руках и ногах, которые шевелятся, только повинуясь его желанию. Если они не подчиняются, то это означает, что его главная собственность страдает неким изъяном. Такого быть не должно. Когда его собственность «повреждается» и не подчиняется ему, тогда ясно, что он предпримет. Вы наверняка уже испытали подобное, судя по тому, что написали в рукописи. Прочитав написанное вами, я могу сказать, что всё это не закончилось. Вы писали, что скоро может совершиться казнь? До сих пор больше всего смертных приговоров приводилось в исполнение в декабре, и вы переживаете, ведь Чхве Хёнсу, кажется, прошёл недавно медицинское обследование? Если это так, значит, мальчик в опасности. И вы тоже. То, что мой муж жил в течение семи лет как призрак и держал мальчика в поле своего зрении, гнал его из этого мира и при этом прямо не наносил по нему удара, означает, что мой муж собирается наказать сразу и мальчика, и его отца. Он сейчас ждёт дня казни. Как он узнает о дате, на которую её назначат, мне неизвестно. Могу только сказать, что для него это несложно. Наверно, он сначала устранит того, кто может ему помешать. Учитывая неудачу, постигшую его в прошлом, на этот раз он наверняка предпримет нечто более серьёзное, а не просто отдалит вас от мальчика. Это значит, что у вас в руках нет никакого козыря, дающего вам шанс одержать победу над моим мужем. Козырь находится в руках у мальчика. Передайте, пожалуйста, мальчику, чтобы он использовал известные ему факты. При необходимости можно использовать и меня. Я думаю, этот козырь будет полезен. Я оставляю вам номер моего сотового телефона: 0033-6-34-67-72-32. Вчера мне впервые за долгое время было очень весело. Потому что моя подруга Ина вышла замуж. Церемонию устроили под яблоней, куда я приходила по ночам. Вчера после большого перерыва появилось солнце и было очень тепло. Ина не шила себе свадебного наряда, она надела своё обычное любимое платье, взяла букет, который я сделала для неё, и обменялась кольцами с Филиппом. Филипп – её возлюбленный, с которым она жила с тех пор, как мы приехали в Амьен. Он занимается анимацией, однако в основном принимает и доставляет заказы. Благодаря этому я, не имея разрешения на работу, могла у него подрабатывать. Даже не надо было никуда ходить. Теперь он муж моей подруги и одновременно мой босс. Завтра я планирую покинуть Францию. Возможно, на сей раз это будет не короткая поездка для продления визы. Конечно, я до сих пор боюсь выходить из дома, но я намерена попробовать. Хочу узнать, что со мной будет, если я стряхну со своей спины тень? Пока я ещё не решила, куда поехать. Одно ясно, что сюда я больше не вернусь. Сегодня ярко светит солнце. Я сейчас хочу выйти во двор. Заберу одеяло, которое сушила на лежаке, и заодно в последний раз посмотрю на мою яблоню, которая в этом году дала много яблок для приготовления яблочных пирогов. 1 ноября, Мун Хаён