«Мне сказали, что ты собирался заняться банджи-джампингом?»

Я дотронулся до правой руки и нащупал часы. Палец я просунул в пояс джинсов, нашёл короткий конец нитки – лезвие тоже было на месте.

«Ты был так сильно потрясён?»

О Ёнчжэ показал на телеграмму.

«Ну, нельзя же так остро реагировать. Тем более что у тебя завтра утром важное дело».

«Завтра мне нечего делать».

Чтобы сохранить безразличный вид, я перевёл взгляд на край стола.

«Не может такого быть. Он же твой отец».

«Я не знаю этого человека».

О Ёнчжэ улыбнулся. Его лицо странно искривилось.

«Этого человека… Ты же раньше обожал отца».

«За семь лет, пока я из-за него мотался по свету, он мне жутко опостылел».

«Мужчина не должен быть таким обидчивым. Один бедолага даже мог из-за этого погибнуть».

Может быть, он говорит сейчас о Сынхване? Когда я посмотрел на О Ёнчжэ, он опять улыбнулся.

«Он, конечно, тупой, но всё-таки взял тебя к себе и вырастил, став твоим благодетелем. Ты должен отблагодарить его за все пережитые трудности и за то, что он тебя воспитал. Завтра утром ты вместе с нами поедешь в Ыйван. Получишь тело и кремируешь его, затем мы поедем к озеру Серёнхо».

«Я не поеду».

«Поедешь. Потому что Сынхван также поедет с нами».

О Ёнчжэ обратился к сторожившему дверь помощнику и сказал:

«Приведи его».

Примерно через минуту помощник вошёл, неся перекинутого через плечо, как мешок, мужчину, похожего на Сынхвана. Он сбросил его напротив меня рядом с жаровней. Сынхван безвольно растянулся на полу. Руки, заведённые за спину, были в наручниках, ноги связаны. Я понял, что он без сознания. Я предполагал такое развитие событий, но когда увидел своими глазами, это меня потрясло больше, чем я ожидал. Я и до этого-то еле держался, а теперь у меня в голове всё перемешалось.