– Выкладывай, Мэддокс, – тихо сказала она. – Давай по пунктам, если иначе не можешь. Так я вытянула правду из отца. Я справлюсь. Лучше без обиняков – я сейчас не выдержу намеков, недомолвок… Неизвестности…

Он взглянул ей в глаза. Энергия исходила от него ощутимыми волнами. Кивнув, Мэддокс отодвинул тарелку, тяжело вздохнул и провел рукой по волосам.

– Базьяк отстранен до окончания внутреннего расследования.

Энджи заморгала и медленно опустилась на скамью:

– Продолжай.

– Понятия не имею, что у них на него есть, но об отстранении объявили в пятницу. Отчасти поэтому я решил вытрясти из Нортона-Уэллса добровольный анализ ДНК.

– А кто вместо Базьяка?

Мэддокс промолчал.

– Ты?! – Мир Энджи снова накренился на своих осях. Она почувствовала себя преданной. – Теперь ты мой начальник?!

– Слушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Нет, ты не понимаешь!

– А мне кажется, понимаю. Я с тобой переспал, я о тебе многое знаю. Я не стал вчера говорить – тебе и без того было о чем подумать, не хватало еще, чтобы…

– А ты мне нянька, что ли? Решаешь, что мне нужно услышать, а что нет?

Добровольный отказ от контроля и покорность в сексе еще ладно, но на работе?! Это уже совсем другое. Энджи сглотнула сжатым горлом. Уши заложило. Нахлынула клаустрофобия. Сосредоточься. Не уступай. Она снова вскочила, не в силах сидеть в этой тесной каюте, в этой крошечной яхте-качалке…

– А еще Фиц попросил меня шпионить за тобой.

Это произвело эффект удара кувалдой.

– Что?!

Мэддокс промолчал.

– Да вы действительно снюхались, что ли?

– Стал бы я тебе говорить, если бы снюхался с Фицем!