– Подумайте, чтобы вам навредить, нужно потратить уйму времени. Мартин сейчас борется за выживание своих предприятий и вкалывает по четырнадцать часов в сутки. Ни на что другое у него просто не остается времени.

Микаэль задумался.

– Знаю, что это не мое дело, но могу ли я спросить – как обстоят дела в концерне?

Дирк Фруде посерьезнел:

– У нас, конечно, есть масса проблем.

– Ну, это понятно даже такому простому смертному из числа экономических обозревателей, как я. Я имею в виду, насколько они серьезны?

– Между нами?

– Сугубо между нами.

– За последние недели мы лишились двух крупных заказов в электронной промышленности. К тому же нас пытаются вытеснить с российского рынка. В сентябре нам придется уволить тысячу шестьсот рабочих и служащих работников в Эребру[86] и Тролльхеттане. Люди, проработавшие в концерне много лет, воспримут увольнение очень болезненно. Каждый раз, когда мы закрываем какую-нибудь фабрику или какой-нибудь цех, это бьет по репутации концерна.

– Да уж, Мартину Вангеру не позавидуешь…

– Он настоящий трудоголик. Но все время ходит по тонкому льду.

Микаэль пошел к себе домой и позвонил Эрике. Он не застал ее в редакции и поговорил с Кристером Мальмом.

– Видишь ли, вчера, когда я возвращался из Нуршё, мне позвонила Эрика. Мартин Вангер общался с нею и, как бы это выразиться, высказал пожелание, чтобы она заставила меня более активно участвовать в жизни редакции.

– Я тоже думаю, что тебе следовало бы держаться к нам поближе, – сказал Кристер.

– Понимаю. Но дело в том, что я подписал контракт с Хенриком Вангером и не могу его нарушить. А Мартин действует по поручению кое-кого из местных… Кое-кому хочется, чтобы я прекратил копаться в архивах их семьи и уехал. То есть фактически Мартин пытается меня отсюда выпихнуть.

– Понятно.

– Передай Эрике, что я вернусь в Стокгольм, как только закончу тут все дела. Не раньше.

– Ясно. Ты окончательно свихнулся. Я так и передам.

– Послушай, Кристер. Здесь происходит что-то непонятное, и я вовсе не намерен отступать.