Андрей Васильевич широко распахнул дверь иномарки, чьи-то руки высунулись из глубины салона и бережно приняли Бориса Николаевича. Несмотря на то, что «вертушки» пошли на второй заход, с Борисом Николаевичем обращались бережно и предупредительно, словно это был не человек, а, скажем, хрустальная ваза.

— Ничего, — пробасил здоровяк-спецназовец, передавая Бориса Николаевича. — Это его так об асфальт расцарапало. Ерунда…

Сказав последнее слово спецназовец неожиданно замолчал, словно в рот ему вогнали невидимый кляп, замер. Затем очень медленно, театрально поклонился и рухнул рядом с машиной, показав всем распоротую косой очередью спину. Едва он затих, как в уши Бориса Николаевича громом ударила железная песнь пулемета, и резкий тонкий вскрик Андрея Васильевича прозвучал в этой «песне» фальшивой нотой:

— Гони!..

Приземистая иномарка отчаянно заскребла колесами по асфальту, сделала крутой разворот и вылетела на дорогу из огромных бетонных плит, которыми обычно покрывают аэродромы…

Бориса Николаевича отбросило назад, он съехал вправо и ударился обо что-то мягкое, с удивлением обнаружив, что рядом сидит женщина. Бывший майор машинально поздоровался, но женщина не ответила — застыла на своем месте, крепко вцепившись пальцами в спинку переднего сиденья. У ее ног валялся короткоствольный автомат.

Оглянувшись назад, Борис Николаевич увидел, что над базой «X», где он провел три с половиной года, поднимается черный жирный дым. Крыши строений весело плевались осколками, которые летели вниз, на головы спецназовцев. Два вертолета сделали аккуратный круг над всем этим адом, зависли и длинными очередями распороли базу на сектора…

Перепуганный водитель, молодой парень лет двадцати, гнал иномарку, изредка посматривая в зеркало заднего вида. Сидевший рядом с ним Андрей Васильевич был бледен, в правой руке он сжимал пистолет — с таким видом, как будто оружие могло спасти его от всех бед на свете и было в данный момент самым надежным талисманом. Андрей Васильевич тоже посматривал в зеркало заднего вида, но в отличие от водителя — не с надеждой, а со страхом…

Машина уверенно шла по пустынной подмосковной трассе, наматывая километры серой бетонки на колеса. Изредка ей встречались грузовики, и легковушка начинала отчаянно сигналить, требуя, чтобы ей уступили дорогу. На крыше иномарки имелся спецсигнал, но Андрей Васильевич запретил водителю его включать.

— А может попробуем? — все-таки спросил молодой водитель, но куратор Бориса Николаевича так посмотрел на него, что тот заткнулся и не делал больше никаких попыток начинать разговор.