Проснувшись ближе к вечеру, Мириам обнаружила сидящего у кровати Паоло Роберто. Он подмигнул ей и спросил, как она себя чувствует, а она внутренне ужаснулась: «Неужели я выгляжу так же кошмарно, как и он?»

У нее была масса вопросов, и Паоло все ей объяснил. Как ни странно, то, что он друг Лисбет Саландер, выглядело совершенно естественно. Парень был явно с гонором. Лисбет нравились такие, с гонором, но тщеславных она не выносила. Различие было микроскопическим, но Паоло Роберто относился к первому типу.

Теперь он объяснил, как вдруг очутился на складе под Нюкварном. Мириам просто поразилась, как он не раздумывая бросился преследовать черный фургон. Ей стало не по себе от известия, что полиция занимается раскопками трупов в окрестности склада.

– Спасибо, – сказала Мириам. – Ты спас мне жизнь.

Он покачал головой и помолчал какое-то время.

– Я пытался объяснить Блумквисту. Не думаю, что он понял. Ты, наверное, поймешь лучше, ведь ты сама занималась боксом.

Мириам поняла, что он имел в виду. Если ты не был тогда на складе около Нюкварна, то никогда не сможешь понять, что значит драться с чудовищем, не чувствующим боли. Она знала, сколь беспомощной была.

В конце Мириам просто держала его за забинтованную руку, не говоря ни слова. Что еще можно было сказать? Когда она снова проснулась, его уже не было. «Вот хорошо было бы, если бы Лисбет Саландер дала о себе знать», – подумала она.

Ведь это за ней охотился Нидерман.

Мириам Ву так боялась, что он ее настигнет.

«Нечем дышать», – чувствовала Лисбет Саландер. Сколько прошло времени – она не понимала, но знала, что застрелена, и понимала – скорее чувством, чем разумом, – что зарыта. Левая рука вообще не действовала. Если чуть шевельнуть каким-нибудь мускулом, в плечо сразу отдавались волны боли и она оказывалась в мутно-безвольном состоянии. «Мне необходим воздух», – мелькало в ее голове, раскалывавшейся от пульсирующей боли, какой ей раньше не приходилось испытывать.

Правой рукой, оказавшейся под лицом, Лисбет, не отдавая себе отчета, начала отгребать землю от носа и рта. Почва, полная песка, была очень рассыпчатая. Наконец ей удалось высвободить маленькую, величиной с крошечный кулачок, дырку перед лицом.

Кто знает, сколько она пролежала в могиле? Все же Лисбет понимала, что положение ее смертельно опасно. И тут у нее сложилась отчетливая мысль:

«Он похоронил меня заживо».

Сознание этого привело ее в панику. Ей было нечем дышать. Она не могла пошевельнуться. Тонна земли придавила ее, словно доисторическая порода.

Лисбет попробовала пошевелить ногой, но смогла лишь едва напрячь мускулы. Затем сделала ошибочную попытку – надавила головой, чтобы приподняться, – и сразу же была поражена болью, ударившей в виски, как электрический разряд. «Только бы не стошнило», – подумала она и вновь впала в забытье.