– Две недели, – ответил Габриэль, не изменившись в лице.

– А у меня двадцать лет, – сказал Миккельсон, снова надев очки. – Вам не кажется, что я лучше знаю, на что тратить время, а на что нет?

Попытка сарказма опять разбилась о камни. Ким увидел, как Карри подмигнул Габриэлю. Тот в ответ пожал плечами.

– Анетте? – окликнул Миккельсон, ища себе помощника.

– Габриэль прав, – сказала она, встав. – Видео Киесе очень важно и должно быть сейчас на первом месте. Если Мунк не поставил нас в известность о своих делах, потому что Малин Штольц выдвинула ему ультиматум, это вполне понятно. Он любит свою внучку. Я бы поступила точно так же.

Ким увидел, как Миккельсон меняется в лице. Если он думал, что взял Анетте Голи в союзники, он ошибался. Карри подмигнул Киму, тот улыбнулся в ответ.

– Ну-ну, – сказал Миккельсон, покопавшись в каких-то бумагах на столе. – И что же мы будем делать?

Ким Кульсе отключил звук на своем мобильном, но забыл выключить вибрацию. Телефон вдруг подпрыгнул на столе перед ним и на дисплее высветился неизвестный номер.

– И? – раздраженно сказал Миккельсон, посмотрев на него.

– Я должен ответить.

– Сейчас?

– Да, – ответил Ким.

– То есть… – начал Миккельсон.

Ким вышел из комнаты, не слушая продолжение. Он зашел в кухню и налил себе чашку кофе.

– Ким Кульсе.

В трубке раздался женский голос.

– Здравствуйте, меня зовут Эмилие Исаксен.

– Вот как, добрый день. Чем я могу вам помочь?

Ким открыл холодильник и достал молоко. В чем Миа была права, так это что невозможно пить кофе на работе таким, каким он выходит из кофеварки.

– Я нашла вашу визитную карточку в матрасе. Я не знаю, что мне делать. Я подумала, может быть, вы поможете мне.