Привет, Клэр.

Я послал это письмо, пока ты была в Америке. Я знал, что ты разгадаешь нашу с Мартой аферу. Раз ты это читаешь, значит, ты не согласилась на план А, и я, возможно, попал в тюрьму – очень надеюсь, что нет! – или исчез с лица земли в неизвестном направлении, где никто не отыщет ни меня, ни денег.

Так зачем же я пишу? Вот зачем, Клэр. Хочу представить тебе план Б, он же МЕСТЬ. Если бы ты приняла мое предложение, то я бы отменил отправку этого отсроченного письма.

Увы, сам я, конечно, не увижу плана Б в действии, но ты только представь: я сижу на пляже, под жарким солнышком, смакую ледяное пиво и злорадствую. Потому что – как ты, интересно, объяснишь Люку вот это?

Желаю весело провести остаток жизни!

Лихорадочно перехожу ко второму письму и ощущаю приступ дурноты при виде заголовка: «А кукушат-то двое».

Фотография, которую Том показывал на пирсе, медленно загружается на экран моего телефона.

На фотографии я – на двуспальной кровати, абсолютно голая. Фотограф, надо понимать, стоит в изножье. Я лежу на спине, смотрю в объектив полуприкрытыми глазами. Одна рука согнута, отводит волосы от шеи; другая покоится на внутренней стороне бедра. Снимок сделан в тот вечер, когда мы с Томом пили в «Вороньем гнезде».

Столько лет прошло, а я и не подозревала, что он меня фотографировал. Теперь я сомневаюсь – только ли алкоголь виноват в моем тогдашнем отравлении?

Читаю сообщение.

Дата – тот самый день, когда Том отвел меня выпить, за неделю до нашей с Люком встречи в пабе. И слова: «Кто же папочка?» Ниже – имя Ханны и ее дата рождения. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два.

– Странно, – вдруг обрывает мои мысли голос Люка. – Мне пришло письмо от Тома.

– Не открывай! – кричу я. И бегу через всю кухню. – Там вирус. Удали. Даже не открывай, он уничтожит все твои файлы. – Я хватаю мышку, чуть ли не отпихивая Люка.