Пуля входит ей под челюсть и выходит из макушки. Рот женщины открывается, и неожиданно она мертвой тяжестью повисает у меня на руках, содрогаясь всем телом. Я смотрю в ее глаза и на секунду вижу в них полное замешательство. И страх.
Я вижу ребенка.
– Извини, – говорю ей. Не за то, что случилось сейчас, а за то, что привело ее к этому.
А потом уже не могу удерживать ее, и она падает, и я падаю тоже. Я знаю, что должна подняться. Я остро чувствую это. Но подо мной образуется лужа теплой густой крови, впитываясь в дорогой восточный ковер, и я не знаю, чья это кровь, Селесты или моя. А может быть, теперь это уже не важно…
– Мама?
Кто-то прижимает меня к полу. Я чувствую боль, достаточно резкую, чтобы это заставило меня открыть глаза.
– Ох…
– Затягивай туже. – Это голос моего сына.
– Я поняла, – отзывается голос Ланни. Боль становится сильнее. – Извини, мам, но нужно остановить кровь. – Это очень больно, и я дергаюсь, пытаясь остановить их. – Держите ее!
Еще чьи-то руки прижимают меня. Я поднимаю взгляд.
Вижу Сэма, мертвенно-бледного и спокойного. Рядом с ним Коннор. Оба они держат меня, пока моя дочь туго затягивает кожаный ремень поверх толстого слоя ткани. Я осознаю, что в качестве повязки она использовала собственную рубашку и осталась только в спортивном лифчике. «Надень что-нибудь», – пытаюсь сказать я ей, потому что мне не нравится то, какой уязвимой она сейчас выглядит. Этого нельзя допускать – только не здесь, не в этом месте.
Позади них расхаживает туда-сюда мужчина в полицейской форме и в шляпе. Он разговаривает по телефону.
– Тихо, – говорит мне Сэм и прикладывает ладонь к моему лицу. – Гвен, помощь уже в пути. Дети в порядке. Мы все в порядке.
Я знаю, что он лжет, но мне все равно.
Пусть.
Пролог. Гвен
Пролог. Гвен