Распахнув рамы, девушка вгляделась в дорогу: кругом тьма кромешная и ни намека на полицейские мигалки. Кейли оценивающе глянула вниз: «А если прыгнуть вбок… и попробовать приземлиться вон там?»
Только она наметила за забором подходящее местечко, как на спасительный островок света легла тень. Алиша, готовая выстрелить в любой миг, неспешно разгуливала взад-вперед у парадной двери и поджидала свою жертву.
Кейли от безысходности села на кровать, взяла портрет Мэри-Гордон и прижала его к груди.
«Вот и все. Мама, Бобби, скоро я буду с вами.
Бобби, милый мой, родной!»
Кейли вспомнила песню, написанную много лет назад для Бобби, – «Единственный и неповторимый» – и снова разревелась.
Вдруг на первом этаже раздался выстрел… Затем еще и еще! Она охнула от удивления: неужели полиция?
Кейли подбежала к окну, но на подъездной дорожке, кроме пикапа Алиши, машин по-прежнему не наблюдалось, как и мерцания проблесковых маячков на горизонте.
Еще два выстрела!
Снизу послышался голос. Мужской.
– Кейли, давай вниз! Скорее!
Девушка осторожно приоткрыла дверь, всмотрелась вниз и, увидев огромный силуэт Эдвина Шарпа, едва проглядывающий в дыму, воскликнула:
– Господи Исусе!
Эдвин вовсю размахивал курткой, пытаясь сбить пламя. А рядом с ним на мраморном полу лежала Алиша и невидящим взглядом смотрела в потолок: лицо в крови, одежда занялась огнем.
«Не внял советам и все равно приехал», – застыв на месте, уставилась на него до глубины души пораженная Кейли.
– Скорее! – выкрикивал он, раз за разом взмахивая курткой. – Пожарные уже в пути, но когда они будут – неизвестно. Надо выбираться!
Шарп сумел немного отогнать пламя от лестницы, но это была лишь временная победа. Чтобы затушить его, нужно было что-то посерьезнее.
Кейли быстро спустилась по узкому проходу, проложенному Эдвином.