– Осталось меньше двух миль, – сказал я. – Хорошая разминка на свежем воздухе позволяет поддерживать бодрость духа и форму. Таксисты же слишком болтливы. Стоит, например, одному из них ляпнуть во время ланча: «Ниро Вулф сам вышел из дому. Я только что подбросил его на Одиннадцатую улицу», как новость эта мигом разнесется по всему городу. Можем, если хотите, заскочить в бар пивка выпить и перевести дух. Скажите когда.

– Арчи, это ты слишком много болтаешь. Ты же видел, как в течение нескольких дней я бродил по долинам и горам10.

– Нет, этого я никогда не забуду!

По пути мы заглянули в магазин деликатесов на углу Шестой авеню и Двенадцатой улицы и в результате вошли в подъезд дома Люси навьюченные, как верблюды. Мы купили ветчину, солонину, осетрину, анчоусы, салат, редис, зеленый лук, огурцы, апельсины, лимоны, персики, сливы, три вида крекеров, кофе, масло, молоко, сливки, четыре сорта сыра, яйца, маринованные огурчики, оливки и двенадцать бутылок пива. А вот хлеб покупать не стали. Если земной путь Фрица оборвется, Вулф, наверное, хлеба больше и в рот не возьмет.

В десять минут восьмого, войдя в кухню, я избавился от львиной доли поклажи и засек время, а уже без четверти восемь, когда я закончил расставлять все по местам, Вулф накрывал стол для обеда.

Конечно, соус для салата, который Вулф приготовил из компонентов, позаимствованных из буфета Люси, уступал соусу Фрица, но я решил быть снисходительным: как-никак выбор у Вулфа был невелик. После обеда я вымыл посуду, а Вулф вытер ее.

Размахивать кулаками или даже осыпать Вулфа упреками смысла не было. Он и без того стал теперь изгоем, разлученным с любимым домом, оранжереей, креслом и обеденным столом, и у него оставался один-единственный способ, чтобы вернуться домой с гордо поднятой головой. И у меня руки были связаны, ибо я тоже сделался изгнанником, но ведь оставались еще Сол, Фред и Орри. Мне показалось, что, покидая после обеда кухню, Вулф как раз и думал, что бы им поручить. Однако неожиданно он поинтересовался, где находится детская. Я выразил сомнение, что там удастся обнаружить какие-нибудь улики.

– Ковер, – буркнул он. – Ты говорил, что видел в детской изумительный персидский ковер.

Вулф осмотрел не только этот ковер, но и все остальные, которые были в доме. Вполне естественно. Он любит хорошие ковры и слывет их знатоком, а возможность полюбоваться коврами вне собственного дома выпадает ему по понятным причинам крайне редко.

Пока я решал, где и как нам с ним разместиться на ночлег, Вулф в течение получаса катался на лифте, изучая особенности его механизма. Словом, вечер удался на славу. В конце концов мы с Вулфом устроились в двух гостевых спальнях на четвертом этаже. В его спальне пол был покрыт роскошным ковром, по словам Вулфа ферганским, XVIII века.