– Если она взяла статуэтку с собой, это должно было попасть на камеру видеонаблюдения, – заметил один из констеблей.

– В том случае, если она не воспользовалась пожарным выходом.

– Или не выбросила из окна – спальни? – а затем обошла дом и подобрала ее, – предположил другой констебль.

– Или это уловка, – сказал Линли.

– Простите? – Это был констебль, выглядевший как Чарли Чаплин в образе бродяги.

– Чтобы мы подумали, что Тео ударили скульптурой, – ответила Барбара, – и потратили время на ее поиски.

– То есть убийца заранее все спланировала? – спросил «Чарли Чаплин». – Но принесла с собой что-то другое?

– Необязательно, – сказал Линли. – Вполне возможно, что она пришла просто поговорить. А разговор не сложился, и Тео Бонтемпи оказалась в опасности.

– Это снова приводит нас к Мёрси Харт, – заметил Нката.

– И Рози Бонтемпи, – прибавила Барбара.

– А также к Пьетре Финни, – сказал Линли. – У нас есть только слова Марка Финни, что он расстался с Тео.

Все умолкли, размышляя, что у них есть и что они знают. Наконец Линли принялся раздавать задания на день.

Барбара отправится в галерею в Пекхэме за информацией о «Стоящем воине»; констебли разделятся и продолжат поиски склада, куда отвезли оборудование из клиники женского здоровья в Хакни, выяснят, кто владелец помещения, обзвонят все благотворительные магазины Лондона и узнают, не приносили ли им бронзовую скульптуру, – и комиссионные магазины тоже. Тем временем Нката еще раз попробует получить заявление от Монифы Банколе о том, что на самом деле происходило в клинике на Кингсленд-Хай-стрит. Сам Линли еще раз побеседует с Мёрси Харт, пока не истекли двадцать четыре часа ее задержания. Барбара поможет ему.

Отдав распоряжения, Томас приказал всем ехать домой и как следует выспаться. Завтра он ждет всех тут в половине седьмого. Впереди еще один длинный день.

Белгравия Центр Лондона

Линли вышел с бокалом виски в сад во дворе. С террасы, где он сидел, были видны кусты роз, и у него мелькнула мысль, что теперь у большинства роз почти или совсем нет запаха. На центральной клумбе, обрамленной обшарпанным гранитом, они росли совсем близко, но ничем не пахли. Это единственное, на что жаловалась Хелен, если речь заходила о саде. «Милый, розы, по крайней мере, должны быть розами. Как, черт возьми, удалось развести розы без запаха? Или… я употребила неправильное слово? Цветы не разводят? Так не должно быть». Но сад она любила. В хорошую погоду они здесь ужинали. В ненастье Хелен часто смотрела в сад из окна на лестничной площадке. «Жаль, что я не ландшафтный дизайнер», – однажды сказала она ему. Он заметил, что еще не поздно сменить профессию и что она вполне может стать второй Гертрудой Джекил, на что Хелен ответила, что в этом случае отсутствие таланта может оказаться полезным. «Спасибо, милый, что так веришь в меня». В интернете она прочла, как создавать роскошные композиции из цветов в горшках. Но это всего лишь детская игра, сказала она ему. «Только три элемента, кроме почвы и информации от садоводческого центра, какие растения можно сажать вместе. Теперь, если я буду регулярно их поливать, замены потребуют только однолетники». Они все еще были здесь, ее горшки. После ее смерти Томас позволил растениям последовать за ней. Ухаживать за ними было просто выше его сил.