Выслушав Братко, Северин не стал с ним спорить, а поручил плотно заняться семейством Милешиных. Разузнать о них все, что возможно. Братко, хотя и выслушал его с кислым выражением, добросовестно прочесал всех их родных и знакомых и в конце-концов вышел на дальнюю родственницу — проводницу поездов дальнего следования Надежду Рачкову, женщину добрую, но пьющую. Северин приказал отработать ее по полной — если пацан хотел уехать, то вполне мог попросить о помощи родственницу-проводницу. А та вполне могла его пожалеть, потому что знала, как тяжело ему приходится в семье.

Как уж Братко ее раскручивал, с поллитрой или без, но примчался он к Северину с сияющими глазами, страшно довольный собой. Ему нравилась хорошая работа.

— Расколол я ее, — скромно сообщил он. — Темнила-темнила, отпиралась, как могла, а потом призналась: «Он просился, чтобы я его взяла покататься, но когда я Нинке сказала, та уперлась вдруг. Пусть дома остается, он тут нужен… А я с Нинкой связываться не хочу, боюсь я ее, она же ненормальная».

Братко с сомнением помотал головой.

— Дома он ей нужен! А для чего? Бить всем, что под руку подвернется?

Вскоре выяснилось, что Милешины недавно хотели сдать мальчика в интернат, но раздумали. Как выяснилось, потому, что Нинка узнала — за ним тогда все равно сохраняется право на жилплощадь. Да еще алименты придется платить на его содержание.

— Это Нинка там всем крутит, — докладывал Братко. — Злая, как цепная собака, ей и повода не надо, чтобы на людей бросаться. А тут жилплощадь какому-то сопляку отдать!

Северин невольно представил себе мальчика, живущего среди злобы и пьяного скотства, чувствующего себя обреченным и ничего не способного этой обреченности противопоставить…

— Значит, думаешь, они с ним сами что-то сделали? — задумался он. — Ну ладно она, Нинка эта, но сам Милешин? Это же его сын…

Братко посмотрел на Северина с искренним интересом.

— Ты, Максим, в детстве в музыкальную школу не ходил? Со скрипочкой? Нет?.. А может, ты гербарии собирал? Ботаником был?

Северин хмуро посмотрел на раздухарившегося опера. Усмехнулся:

— Я каратэ занимался. А ты?

— А я в рабочем поселке Первомайский школу жизни проходил. Там у нас, чтобы тебя на улице своим признали, надо было… Ладно, замнем для ясности. В общем, если исходить из той информации, что я про Милешиных набрал, ждать от них можно чего угодно.

— Ну ладно, допустим… Но если эти скоты сами что-то с пацаном сделали, то где тело? Где нам теперь его искать?

Толик сразу посерьезнел.

— В том-то и дело, что тело…

Северин решил, что Братко надо еще раз поговорить с Рачковой душевно, как своему. У человека, выросшего на улицах рабочего поселка Первомайский, это должно получиться. Братко пожал плечами — надо, сделаем. Вернулся он от Рачковой в задумчивости.