Утром, слегка протрезвев, терзаемая похмельными страхами и судорогами, Крестовская во всем созналась — выстрелила во время ссоры. Но мужа она любила и любит. Выглядела она нехорошо, как и должна выглядеть спивающаяся и пожилая уже клуша. От спеси полковничьей жены в ней не осталась ничего. Она превратилась просто в полумертвую от страха глупую бабищу, испоганившую собственную жизнь и жизнь дочери.

В деле не было ничего интересного, все экспертизы подтверждали ее признания, оставалось выяснить, откуда в доме взялся пистолет. Братко обещал обернуться мигом. Он был доволен собой и судьбой — еще одно быстрое расследование в карьере бравого старшего лейтенанта, которому задуматься и о погонах капитана уже не грех. Но с пистолетом вышла заковыка, он был нигде не зарегистрирован, его следы нигде не обнаруживались.

— Да ясное дело — Крестовский из Чечни привез, — торопил Северина настырный Братко. — Там этого добра — как грибов в лесу. Решил себе оставить на свою голову. Оружие в доме — всегда скрытая угроза, потому как не известно, как жизнь повернется. Не держал бы Крестовский пистолет дома, мог бы остаться в живых.

— Ну, если женщина из ревности возненавидела, она и сковородкой убить может.

— Может. Но, согласись, что сделать это куда труднее… Тут есть шанс отбиться.

— Ишь ты, куда тебя понесло. Смотри — философом станешь. А философам в операх делать нечего.

— Не боись за нас, мы меру знаем. Лишнего в мозг не берем, — усмехнулся Братко. — Мне вот другое не нравится — чего-то ты, гражданин следователь, с этими Крестовскими задумал… Вола за хвост тянешь. А ведь дело-то ясное.

От этого неугомонного опера скрыть что-либо было сложно.

— А может и нет, а?

— Чего тут неясного! — взвился Братко. — Пистолет их — в спальне среди белья хранился. Отпечатки на нем — жены Крестовского. Стреляли явно по-бабьи — палила, закрыв глаза, пока не выпустила всю обойму.

— А если по-бабьи, как эта клуша могла перед этим хладнокровно сходить за оружием, снять с предохранителя, передернуть?

— Да потому что она — прапорщик в прошлом. Понимаешь — прапор! Наверняка ее в гарнизоне научили с оружием обращаться. А может, это вообще ее пистолет? И Крестовский о нем ничего не знал?

— Толик, они прожили вместе восемнадцать лет. Знали друг друга с детства. Она вышла за него, когда он был лейтенантом, а ей было всего двадцать лет. Она из-за него бросила институт и моталась с ним по гарнизонам и горячим точкам… И после всего этого вот так взяла и убила? Зная, что вот сейчас войдет дочь?

Братко безнадежно махнул рукой.